…каждое существо и каждый предмет одушевлены либо духом „шень“, либо духом „гуй“, либо одновременно и тем и другим». У фанов, в Западной Африке, «духи витают повсюду: в скалах, лесах, реках. И действительно, для фанов жизнь является непрерывной борьбой с телесными и духовными духами». «Во всех поступках своей повседневной жизни, — пишет мисс Кингсли, — африканский негр показывает, что он живет среди целого мира могущественных духов… Перед тем как отправиться на охоту или на войну, он натирает свое оружие магическим веществом, для того чтобы укрепить заключенных в оружии духов. В то же время он беседует с ними, он напоминает им, как он о них заботился, он перечисляет подарки, которые им делал, указывает стоимость этих подарков, умоляет духов не покидать его в час опасности. Вы можете увидеть его также склонившимся над поверхностью воды и обращающимся к духу реки с соответствующими заклинаниями; он просит духа реки пробить течь в челноке своего врага или утопить его, поручает духу передать в какое-нибудь селение вниз по течению свое проклятие за нанесенную обиду и т. д.».
Мисс Кингсли подчеркивает однородность представлений, существующих у первобытного человека относительно всех вещей. Весь мир он мыслит под знаком духов, все происходит вследствие воздействия одного духа на другого.
Когда лекарь применяет какое-нибудь лекарство, то это дух снадобья воздействует на духа болезни. Собственно физическое действие не мыслится без мистического. Или, вернее, нет физического действия в собственном смысле слова: для первобытного человека существуют только мистические действия. Почти невозможно заставить первобытных людей понять некоторые различия, особенно когда речь идет, например, об обвинении в убийстве при помощи магических приемов. Вот очень характерный случай. «Я объясняю, — говорит Нассау, — моему собеседнику — туземцу, что если обвиняемый, совершая свои фетишистские обряды, сделал нечто такое, что могло причинить смерть, то я согласен, что он должен быть казнен. Если же он применял только фетишистские приемы, хотя бы с намерением убить, то он невиновен в той смерти, которая неожиданно случилась, ибо простые фетиши не в состоянии убивать. Если же обвиняемый прибегнул к яду, наряду с фетишами или без них, то он виновен».
«Несмотря ни на что, — продолжает Нассау, — различие между фетишем и ядом остается весьма неопределенным в сознании многих туземцев. То, что я называю ядом, является для них лишь другой материальной формой фетишистской силы: яд, как фетиш, действует только в силу присутствия в нем духа». Это значит, что, по представлению первобытных людей, простой фетиш убивает так же наверняка, как и яд, даже еще вернее: ведь яд убивает только благодаря своей мистической силе, которой он может быть лишен в некоторых условиях. Представления о физических свойствах яда, столь ясного для сознания европейца, не существует для мышления африканца.