— Вроде бы ты не из нашего дома. Что-то я тебя раньше не видал в нашем дворе.
— Я нездешний, дедушка.
— А чего же ты сидишь в нашем дворе? Чего здесь делаешь?
Ладейников ухмыльнулся. Не говорить же старику правду, почему он здесь сидит и чего ждет.
— Нога у меня болит, дедушка. Вот шел-шел и решил немного отдохнуть. Полегче станет — и пойду.
— А куда пойдешь-то? — допытывался старик.
— Домой. Я тут у дяди был, на Матросской тишине, а его, как на грех, не оказалось дома.
— Позвонил бы вперед, договорился… — подогревал беседу старик.
— Да у него нет телефона. Домишко такой же старенький, как ваш.
— Что правда, то правда… — вздохнул старик. — В наши лачуги телефонов не ставят. Начальство в них не живет. А кто из молодых выйдет в начальство или по науке пойдет — ему тут же дают ордер в новый дом. А уж там-то все есть: балконы и телефоны, паркеты и всякие лоджи…
Чтобы не молчать, Ладейников сказал:
— Тихая у вас улочка, машин мало ходит. Да и зелени, глядите, вон сколько! Все утопает в кустах да в деревьях.
— Что верно, то верно… — крякнул старик, поправляя в руках покоробившиеся полы выгоревшей на солнце соломенной шляпы. — В Сокольниках всего хватает: и людей, и зелени, и всякой заразы. А про наш-то околоток и говорить нечего!.. — Старик отрешенно махнул рукой.
— Это почему так? — спросил Ладейников, видя, что старик хочет продолжить разговор.
— Богом проклятая верста. — Старик достал из кармана пиджака алюминиевую масленку, открутил крышку и насыпал на ладонь нюхательного табаку.
— А это как понимать? — уже не без интереса спросил Ладейников, забыв в эту минуту про жену и про удостоверение, которое она должна подвезти.
— Как хочешь — так и понимай. — Старик засунул в ноздри добрую щепоть табаку и со свистом глубоко втянул ее в себя, крутя при этом головой и дожидаясь того блаженного момента, когда подступит чих. И он чихнул… Чихнул трижды, со смаком, да так громко, что со стороны стола, за которым играли в подкидного, донеслись голоса:
— Будь здоров, дед Евлампий!
— Евлаша!.. Еще пару раз, да так, чтоб на все Сокольники!..
— Лодыри и пересмешники, — кивнул в сторону картежников старик. — И ведь, родимцы, милиции не боятся. На деньги играют.
Видя, что старик забыл о том, о чем спросил его собеседник, Ладейников повторил свой вопрос.
— Дедушка, вы сказали, что Сокольники — это богом проклятая верста. Как это понимать?
Старик вспомнил, о чем он хотел сказать, но тут же поправил Ладейникова:
— Я не обо всех Сокольниках. Сокольники большие. Я говорю про нашу Матросскую тишину да про те улицы, что рядом.