Работа над домашними заданиями была в разгаре. Капитан Хардкасл восседал перед нами, пощипывая свой оранжевый ус, дергая головой и урча под нос. Его глаза буравили собравшихся, выискивая непорядок. Если и слышались какие-то звуки, то разве лишь пофыркивания самого капитана, да еще шуршание бумаги и тихий скрип перьев. Изредка раздавалось негромкое, но пронзительное «пинь!» — это означало, что какой-то школьник слишком уж глубоко обмакнул перо в маленькую чернильницу из белого фарфора.
Катастрофа разразилась, когда я как дурак воткнул кончик своего пера в столешницу парты. Перо сломалось. Я знал, что запасного перышка у меня в кармане нет, но если сдать незаконченную работу, то никаким сломанным пером оправдаться бы не удалось. В тот день в качестве задания мы писали сочинение, а тема была такая: «История жизни одного Пенса» (это сочинение про мелкую монетку, оно до сих пор хранится в моем архиве). Начало у меня получилось очень складным, и все шло просто замечательно, как вдруг сломалось это самое перышко. До конца часа оставалось еще минимум полчаса, и не мог же я просидеть все это время ничего не делая. Поднять руку, чтобы сообщить капитану Хардкаслу о своем несчастье, я тоже не мог. Боялся, страшно было. И самое обидное, я в самом деле хотел дописать это сочинение. Я уж точно знал, что должно было случиться с моим пенсом на следующих двух страницах, и мне казалось невыносимым оставлять все это недорассказанным.
Я поглядел направо. Мальчика за соседним столом звали Добсон. Он был мой ровесник и славный малый. Даже теперь, шестьдесят лет спустя, я все еще помню, что отец Добсона был врачом и что этот Добсон жил в Аксбридже, в графстве Миддлсекс.
Я мог дотянуться рукой до парты Добсона — настолько до нее было близко. И я подумал, что можно рискнуть. Голову я склонил к парте, но при этом очень старательно следил за капитаном Хардкаслом. И когда мне показалось, что наставник отвернулся, я приставил ладонь трубочкой ко рту и зашептал:
— Добсон… Добсон… Перышко взаймы дай, а?
И вдруг наверху зала все взорвалось. Капитан Хардкасл вскочил на ноги и, тыча указательным пальцем в меня, закричал:
— Вы разговаривали! Я видел, что вы разговаривали! Не вздумайте отпираться! Я точно видел, что вы разговаривали, прикрыв рот ладонью!
Я оцепенел от ужаса.
Все перестали писать и стали оглядываться.
Лицо капитана Хардкасла поменяло расцветку с красной на густо-фиолетовую, и он все время дергался как бешеный.
— Будете отпираться? — кричал он.
— Нет, сэр, н-н-но…
— Так он еще и отпирается! Признавайтесь: вы болтали! Вы хотели, чтобы Добсон вам помог с сочинением, верно?