Порой обмен ударами приносит куда больше пользы, чем длительные словесные перепалки. Наверное, есть в мужских драках какой-то скрытый смысл…
Данилов переоделся и пошел в секционный зал – на вскрытие, которое проводил Ерофеев вместе с одним из штатных больничных патологоанатомов. Послеоперационный сепсис у мужчины семидесяти двух лет. Дочь умершего грозила больнице судом и прочими неприятностями. Интересно было посмотреть, как Ерофеев будет проявлять «гибкость ума» при полном сохранении объективности.
«Нет, что ни говори – у судебного эксперта есть перед патологоанатомом одно преимущество, — заключил Данилов. — Он имеет дело с последствиями преступных действий, а патологоанатом – с последствиями работы своих коллег, большей частью знакомых ему лично. А своих судить и оценивать всегда тяжелее».
На следующей неделе Данилова ждала двухнедельная работа в судебно-медицинском морге номер тринадцать, находившемся при семьдесят пятой городской больнице. По мнению заведующего кафедрой, каждый ординатор должен был получить хотя бы общее представление о смежной специальности, прочувствовать различие и сходство между ними, и вообще – быть в курсе. Мало ли как повернется жизнь, мало ли куда занесет она патологоанатома. Не исключено, что когда-нибудь придется давать заключение и по криминальному трупу. Да и вообще – случается так, что начинает врач вскрывать сугубо бытовой труп и обнаруживает, что он – криминальный, подлежащий передаче судебным медикам.
В судебно-медицинский морг ординаторов отправляли не группой, а попарно или поодиночке. Данилов оказался в паре с Ириной и счел это оптимальным вариантом: и по делу поговорить можно было, и на отвлеченные темы пообщаться. Практикум по судебной медицине должен был начаться со среды. В тринадцатом морге Данилову доводилось бывать в студенческую пору, он даже помнил имена некоторых сотрудников, правда, не был уверен, что узнает их при встрече.
Данилов вдруг вспомнил, что дома у матери где-то должна валяться старая, но очень толковая книжка «Основы техники судебно-медицинского исследования трупов», купленная лет десять назад в букинистическом отделе. Надо бы проведать мать, а заодно и книжку найти. Данилов подивился свойствам человеческой памяти – он хорошо помнил внешний вид книги, помнил залом на одном из углов, помнил полусведенную библиотечную печать на титульном листе, помнил то, что четырнадцатая страница была чем-то залита, наверное, чаем; но вот куда он положил книгу – не помнил совершенно. Только был уверен, что она где-то дома…