Чугунное литье впивалось
в красные глухие кирпичные стены. Безразличные глаза камер смотрели из
специально задуманных для них бойниц-глазниц. Примечательно, что за воротами
были вторые ворота — раздвижные металлические, которые, судя по всему,
закрывали от посторонних глаз панораму двора. На воротных столбах пугали
прохожих таблички с различными предупреждениями о возможных карах в случае
незаконного проникновения на территорию «песчаного замка», а на правом столбе
располагался звонок домофона. Константин, нисколько не сомневаясь, нажал на
кнопку.
— Слушаю, — прозвучал из
динамика изначально недовольный голос.
— Мне нужно увидеть
господина Кутеева.
Ясно было, что отвечает
не сам муниципальный олигарх, а кто-то из его охраны, возможно, один из тех,
кто был с ним в церкви.
— Кто, по какому поводу?
— Доложите, журналист
Платонов, он видел меня в храме с Марией.
— Ждите.
Ждать пришлось несколько
минут. Причем и без того заторможенное в этой округе время окончательно
остановилось.
Наконец послышались
шаги. Затем разошлись в стороны внутренние железные ворота. Литые чугунные
неприступно остались на месте. За их вязью Константин и увидел Кутеева. При
ближайшем рассмотрении он оказался невзрачным человеком весьма усталого вида.
Ничего — от супермена, ничего — от бандита. Смешная залысина на лбу, чуть
приплюснутый боксерский нос, почти лишенные волосяного покрова брови, немного
выступающие на покатом лбу и, видимо, всегда настороженные серые глаза.
Единственное, что снова напомнило о положении Кутеева в современном обществе —
видимая готовность умереть за это положение, вступить в бой за малейшее
посягательство на него, и то, что таких смертей и боев за плечами у него было
ни одна и ни две... Но просматривалось в его облике что-то еще... Для себя
Платонов прочитал это как неуверенность Кутеева в том, что он правильно все
делал, даже разочарование какое-то. Такое — что нужно скрывать его за этими
толстыми стенами.
В руке у него была
весьма увесистая книга. Да и голос у него оказался не как у Джеймса Бонда.
— Вот, — протянул он
сквозь чугунные ветви книгу, — она знала, что ты придешь сюда.
— Что это?
— Библия.
— Куда она уехала?
— В монастырь.
— В монастырь?
— В монастырь.
— В какой.
— Она просила никому не
говорить. И тебе тоже. — Он упредил вопрос Платонова. — И ты прекрасно
понимаешь, что если она просила, я никому не скажу.
— Но... я люблю ее.
— Ну и что, я тоже, —
безразлично ответил Кутеев. — Она не от мира сего.
— Я так мало о ней знаю.
— Достаточно, чтобы
поверить в то, что я сейчас сказал.