Новый военный гуманизм: уроки Косова (Хомский) - страница 4
Третьего июня 1999 года НАТО и Сербия заключили мирное соглашение. США торжественно объявили о своей победе, тем самым успешно завершив «десятинедельную борьбу за то, чтобы вынудить м-ра Милошевича признать свое поражение». Победа была достигнута, но мир еще не наступил: железный кулак триумфаторов будет висеть над побежденными до тех пор, пока победители не удостоверятся в том, что проигравшей стороне прочно навязана именно их интерпретация мирного соглашения. Согласие широкой общественности с этими действиями нашло выражение в словах международного аналитика «Нью-Йорк Таймс» Томаса Фридмана: «С самого начала суть косовской проблемы сводилась к вопросу о том, как нам следует реагировать в случаях, если неприятные события происходят в не самых важных местах». Цивилизованные государства открыли новое тысячелетие тем, что дали ответ на этот решающий вопрос современной эпохи, придерживаясь морального принципа, согласно которому, «как только из Косова начался исход беженцев, игнорировать его было бы уже неправильно… и следовательно, использование мощной воздушной атаки на компактную цель в данном случае являлось единственно осмысленным решением»>8.
Одно только обращение к истинной последовательности событий показывает, что этот навязчивый рефрен едва ли соответствует действительности: «мощная воздушная атака» совершенно определенно была предпринята до того, как «начался исход беженцев» на новом уровне, и она привела к стремительному и обширному росту масштабов беженства и иных жестоких реалий войны, которые широко освещались в газете того же Фридмана и других изданиях. По крайней мере в общих чертах это признают все. Отрицать это может только тот, кто займет непреклонную позицию «сознательного игнорирования», если воспользоваться фразой, которая сформулирована только что процитированным нами защитником «нового интернационализма» в выпущенном им совместно с другими авторами нелицеприятном докладе о жестокостях, творимых американской армией, и реакции на них со стороны Государственного Департамента>9.
Позиция сознательного игнорирования имеет достаточно прецедентов. Ее классическое проявление описано Джорджем Оруэллом в предисловии к «Скотному двору», посвященном обзору тех способов, посредством которых в свободных обществах «могут замалчиваться непопулярные идеи и утаиваться неудобные факты, причем даже в отсутствие всяких на то официальных запретов». По наблюдениям Оруэлла, столь «зловещая» форма «литературной цензуры» «в большинстве случаев носит добровольный характер». Отчасти это объясняется хорошим воспитанием, внушающим людям «всеобщее молчаливое согласие с тем, что не стоит упоминать данный конкретный факт». Вследствие такого сознательного игнорирования и других обстоятельств, «всякий, кто бросит вызов господствующей ортодоксии, обнаружит, что вокруг него самого с поразительной эффективностью складывается заговор молчания». «Скотный двор» является, вероятно, самой известной книгой Оруэлла, ставшей прологом к менее знаменитым пробам его пера. Он не публиковался при жизни писателя и был обнаружен лишь тридцать лет спустя, после чего издан с помпой только для того, чтобы вновь подвергнуться всеобщему забвению