И мы вновь валяемся на берегу.
Двух здоровых парней кто-то опять обрекал на безделье (почему безделье?), заточал на миле площади, где только и могли они ощутить себя хозяевами в полной мере. В полной ли? — эта мысль могла бы больно уколоть мое самолюбие, если бы к тому времени оно сохранилось. Действительно, в полной ли мере мы тут хозяева? Нет. Да, мы хозяева, но в ужасе от того, что уже наверняка приготовило нам завтра. Хотя и в том, что произошло вчера, мы тоже не в состоянии разобраться. Мы хозяева, да! Но мы не можем покинуть своих владений! Заперты, унижены… Сами перед собой, перед мнимым своим всесилием…
— Человек! — совершенно отчетливо произнес чей-то хрипловатый голос. — Венец природы, всемогущий Бог, ею же самой созданный, призванный совершенствовать и изменять ее словом своим по образу и подобию своему… возомнивший себя Богом, хотя такого права никто ему не давал, но и теперь не отнимает… каждодневно и тупо подгоняет решение под сомнительный ответ, который только один ему и понятен, и знаком до черной тоски, до последней точки… как нерадивый школьник, забывая не только о своем величии, но так же и о том, к чему оно ему дано! Всемогущий или же Всемогущая — себе в насмешку, что ли? или в назидание потомкам? — создала, наконец, такой камень, который не то что поднять, но и сдвинуть с места теперь не в состоянии! А он — этот труднопередвигаемый результат ее деятельности — всего лишь навсего школьник. Зарвавшийся, упрямый двоечник. Ушастый, злой, ведущий бессмысленную тяжбу со своим великим учителем… Погоди, не уходи, я еще не договорил!..
Голос умолк или неожиданно оборвался. И я сидел на берегу с глупым чувством, будто только что подслушивал за дверью и меня за этим занятием поймали.
«РЕШЕНО БЫЛО ПРИСТУПИТЬ К ПОСТРОЙКЕ ДОМА, ДАВНЫМ-ДАВНО НАМИ ЗАДУМАННОГО».
Мы хотели поставить универсальный дом. Чтобы он предохранял от ветра, дождя, от возможных штормов и холодов. Чтобы во время шторма волны, перекатывающиеся через остров, не заливали пола, решено было приподнять его над ракушечником. Все щели мы хотели законопатить тиной, а на крыше возвести наблюдательный пункт. Для чего принялись сколачивать большие щиты, предполагая устроить из них стены, а вскоре положили первые доски пола. Работа шла плохо, так как у нас не было никакого инструмента. Уже дважды мы переругались, уже дважды или трижды прищемляли досками пальцы. Лот громко сопел, продолжая устанавливать то и дело заваливающийся от ветра щит. Щит падал, и мы его опять поднимали…
— Был бы тут наш отец, он бы помог нам! — в отчаянии сказал я. И тут же увидел результат своих слов: Лот бросил работу. Мне бы замолчать, но какой-то злой бес вселился в меня в эту минуту. — Отец бы помог! А ты ничего не можешь сделать! А ведь ты тут старший! — я выпалил это брату в спину, когда он уже уходил.