— Делать нечего, пойду посмотрю.
— Сходи, если не страшно, — предложил Лот.
— Зачем ты сказал? Теперь страшно!
Я все еще стоял на коленях, высунув голову из палатки наружу, и не решался вылезти целиком.
— Лезь, я с тобой! — подтолкнул меня Лот.
Мы вылезли, осмотрелись. По ракушечнику шуршал линь, который я забросил на крышу хибары сушиться.
В палатку лезть не хотелось, и мы запалили костер. Лот, бросивший курить, достал сигареты. Я протянул к ним руку.
— Это ведь совсем скверно, курить ночью! — сказал Лот и выкинул сигарету в огонь.
Поленья, пропитанные мазутом, светили в стороны синими языками. Я обернулся и… покрылся холодным потом: вокруг костра сверкали красные донышки чьи-то глаз.
— Ты что?! — вскричал Лот, потом вскочил и кинулся в палатку. И не успел я выхватить из костра горящее полено, как прямо от палатки Лот выстрелил в темноту.
Свистнул гарпун, звонко лопнул привязанный к нему линь. Глаза исчезли.
Утро застало нас у горящего костра. Начинал накрапывать дождь. В довершение всех бед мы не смогли как следует позавтракать: к этому времени консервы, которые мы привезли из дому и не догадались закопать поглубже в ракушечник, вспучило, а рыба, набитая нами в первый день, до того просолилась, что употребить ее в пищу было невозможно.
«НОЧЬЮ МЫ НЕ СПАЛИ. КОНСЕРВЫ ПРОТУХЛИ. ОСТАЛСЯ ХЛЕБ И КИЛОГРАММОВ ПЯТЬ СУХОГО КАРТОФЕЛЯ. ИДЕТ ДОЖДЬ».
Дождь лил, и мы мокли. В палатку лезть не хотелось. О путешествии на лодке к материку не могло быть и речи. Лодка наша до краев была наполнена водой и держалась на плаву из-за пустой канистры в багажнике.
Несколько банок из-под консервов, заменявших нам чашки, уже были в беспорядке расставлены вокруг костра. Обычно так поступал Лот дома, размышляя над чем-то: пил чай из нескольких чашек сразу, разбрасывая их по всей квартире. Мы с мамой относили их в мойку, между собой в шутку называя их «следами». Если бы однажды Лот потерялся, думаю по этим «следам» его можно было бы быстро отыскать.
Остров постепенно превращался из белого в серый — ракушечник впитывал влагу. Мы полезли в хибару и сидели внутри тихо, как мыши. Все промокло: палатка, одежда, доски. Даже воздух над островом, казалось, тоже промок. Повсюду носилась водяная пыль.
Вечером, когда дождь приутих и по всей хибаре было развешено промокшее белье, Лот подсел ко мне на матрас, закусил губу и посмотрел на меня с досадой: костер потух.
Начинались сумерки. Мы попытались добыть огонь. Сырые спички не загорались.
«ЛОТ ПЫТАЕТСЯ ДОБЫТЬ ОГОНЬ. ХОЧЕТСЯ ЕСТЬ. РЕШИЛИ ДЕЖУРИТЬ ПО ОЧЕРЕДИ. ЛОТ ВОРОЧАЕТСЯ И НЕ СПИТ».