Пожалуй, было бы хорошо, если бы Лотта все-таки приняла лекарство, потому что назавтра она еще больше кашляла и чихала. И мама сказала, что ей нельзя выходить на улицу. Зато мне мама поручила сходить в магазин, где продается все для шитья. И когда я дожидалась там своей очереди, то в дверь вбежала вся в соплях Лотта.
— Иди домой, — велела я.
— Никуда я не пойду, — заявила Лотта. — Я тоже хочу в магазин, где продается все для шитья.
Она чихала и чихала, и в конце концов какая-то тетенька в магазине спросила ее:
— Девочка, у тебя разве нет носового платка?
— Есть, — ответила Лотта. — Но я не даю его тем, кого не знаю.
Я расскажу еще немного о Лотте. Один раз мама взяла нас — Юнаса, и меня, и Лотту — к зубному врачу. Мама заметила, что у Лотты в зубе маленькая дырочка, и его нужно было запломбировать у зубного врача.
— Если ты будешь взаправду хорошо вести себя у зубного врача, получишь двадцать пять эре, — сказала мама Лотте.
Мама ждала в приемной, пока мы были в кабинете у зубного врача. Сначала он осмотрел мои зубы, но у меня никаких дырочек не было, и я вышла к маме в приемную. Мы долго-предолго ждали там Юнаса и Лотту, а потом мама сказала:
— Подумать только, Лотта даже не кричит!
Через некоторое время дверь открылась и вышла Лотта.
— Ты хорошо себя вела? — спросила мама.
— Ага! — ответила Лотта.
— А что делал доктор? — спросила мама.
— Он вырвал зуб, — ответила Лотта.
— И ты не кричала? О, как ты хорошо себя вела! — похвалила ее мама.
— Не-а, я не кричала, — сказала Лотта.
— Да, ты и в самом деле послушная девочка, — сказала мама. — Вот тебе двадцать пять эре.
Лотта взяла монетку и с веселым видом сунула ее в карман.
— Можно посмотреть, не идет ли кровь? — спросила я.
Лотта разинула ротик, и я увидела, что все зубы у нее целы.
— Он же не вырвал ни одного зуба, — сказала я.
— Нет, вырвал!.. у Юнаса, — возразила Лотта.
Тут в приемную вышел Юнас, а с ним зубной врач. Указав на Лотту, он сказал:
— Эту маленькую фрёкен я лечить не смог — она не пожелала раскрыть рот.
— С этим ребенком куда ни пойдешь, стыда не оберешься, — сказал Юнас, когда мы возвращались домой.
— Я его не знала, — сказала Лотта. — Не могу же я разевать рот перед чужим дяденькой.
Папа говорит, что Лотта упряма, как старая коза.