В небе
появился пожарный вертолет, который зачем-то сбросил на народ тонны воды.
Кто-то крикнул, что это отравляющее вещество, и толпа, обезумев совсем, смяв
цепи солдат, повернула обратно на Красную площадь. Потом была показана группа
разъяренных людей, прикованных друг наручниками к ограде Александровского сада.
Одни из них, теряя очки, исступленно кричали что-то о демократии, о позоре
России, об убийцах. Другие проклинали Антихриста и, свирепо крестясь, грозили
кому-то вечными муками. Кричащие при этом умудрялись сцепиться друг с другом,
нанося побои ногами и головами. Потом грянул залп…
Милицейский
полковник, стоящий рядом с машиной-громкоговорителем, кричал толпе, притихшей
от залпа: «Такая участь ждет каждого сумасшедшего гражданина, которые из вас не
понимают ни хрена!». Толпа тотчас охнула, сотни округлившихся глаз смотрели на
вздрагивающие тела у ограды. Но через несколько секунд бородатый мужчина в
черной униформе, размахивая фанерным крестом с какой-то надписью на перекладине,
истошно заорал: «Они нас не запугают! Всех не постреляете, фашисты!». Но в тот
же момент он был выдернут из толпы несколькими дюжими омоновцами и швырнут к полковнику.
Тот поднял смутьяна за грудки, хотел что-то сказать, но он извернулся и ударил
крестом по голове милиционера. Полковник схватился за голову, выхватил пистолет
и в упор несколько раз выстрелил тому в грудь. Бородач обмяк, сел на брусчатку,
дико озираясь по сторонам. Потом прижал фанерный крест к окровавленной груди и,
неестественно подогнув ноги, запрокинулся на спину. Полковник подошел к нему,
переложил пистолет в левую руку и трижды перекрестился на фанерный крест, на
котором неумелой рукой было выведено «За Великую Русь»…
Эта сцена,
показанная в прямом эфире, заставила замолчать даже диктора, который, спохватившись,
продолжил зачитывать положения Закона о военном положении.
Михаил,
ошарашенный увиденным, поднял взгляд на Бизона. Тот давно уже молча, не понимая
языка, наблюдал картинку русского Интернета.
– Что там у
вас происходит?
– У нас? Как
всегда… люди умирают за идеи…
– У них что,
больше ничего нет, если они умирают за идеи?
– Сэр, вы не
поймете, это – Россия…
– Не пойму…
зачем этим людям идея, если они умирают? Какая польза трупу от идеи?
– А за что
погибли миллионы американцев? Разве не за идею демократии?
– Майкл,
пойми, они погибли не добровольно. Это не их осознанный выбор.
– А демократия
– это их осознанный выбор?
– Иди ты к
черту, Майкл! Вы, русские, все – психи!
– Не
чертыхайтесь, сэр, мы еще не выжили…
С кормы послышался
голос Палмера: