Появилось
ощущение, что он разобрался в своих чувствах. Его скребла, тяготила та же самая
детская обида и ужас перед тем, что он не узнает, не увидит, что будет ДАЛЬШЕ.
Что все произойдет без него, а он возьмет и погибнет прямо сейчас, на самом
интересном месте! Ощущение какой-то нелепой бездарности ситуации, напрасности
всей жизни охватило его. Неужели можно вот так просто, так глупо пропасть,
сгинуть, перестать существовать? Но ведь будет другая реальность, будет другая
жизнь, другое измерение, откуда он все досмотрит! Любопытство ведь –
бессмертно!
Тут его
полоснула смертельным ужасом страшная мысль: «А вдруг ничего не будет?!» Мысль
остановилась в мистическом оцепенении: «А вдруг не будет уже НИКОГДА и НИЧЕГО?»
Незнакомое
чувство тревоги сжалось в его сердце. Вспомнились слова Бизона про гарантии
черта. Черт действительно не дает гарантий. А Бог дает? Есть ли у тебя, Миша
Беловский, уверенность в том, что после смерти ты предъявишь Богу гарантийную
книжку, а Он не скажет: «Мистер, ваша гарантия недействительна, вы нарушили
правила эксплуатации!» И тогда будет тебе, Миша, вместо продолжения сюжета черный
зал с потухшим проектором. Как шутили раньше в России: «Кина не будет!»
Страшно…
Ну, вот и
страх появился…
За что
страшно? За будущее? Оно стало небезразлично? Интерес появился? Господи, как же
поздно Ты мне его дал? Господи! Почему так поздно? Господи, благослови, не
оставь меня, не выключай проектор!
Зачем душе
часы?
Беловский еще
раз, но уже вдумчиво перекрестился на рассвет, перекрестил горизонт перед
хищным клювом машины, и в этот момент самолет получил такой страшный удар, как
будто он врезался в невидимую стену, но прошиб ее...
Швырнуло.
Затрясло.
В наушниках
заорал штурман:
– Майкл, что
случилось? О, мой Бог, мы падаем!
– Спокойно,
мистер Уильям Спенсор Палмер! Мы падаем, но… вперед, а не вниз… А это еще не
падение…
Беловски
судорожно пытался стабилизировать полет машины. В голове крутилась мысль: вот
так перекрестился… вот так перекрестился! Похоже на мощнейшую ударную волну. Мы
так не договаривались: сначала гром, потом мужик крестится, а я сначала перекрестился…
Мы так не договаривались!
Постепенно ему
удалось выровнять самолет. Лейтенант посмотрел назад, на Палмера:
– Спокойно,
уоррент-офицер, это был всего лишь хлопок петарды!
– Это была
русская петарда, Беловски, в сотню мегатонн, не меньше! Я всегда опасался
попасть на русский фейерверк! Тебе не писали родственники из России – у них сегодня
не хеллуин?
– Нет, Билли,
не думаю, что это русские. Тем более что у русских не бывает хеллуина.