Багрицкий — это первое, что бросается в глаза, когда погружаешься в это его стихотворение, — свободен. Свободен и в выборе темы, и в ее трактовке.
Симонов по рукам и ногам связан идеологией. И, в сущности, не так уж и важно, какая это идеология, — революционная или национально-патриотическая.
В своего героя он искренне влюблен. Портрет его рисует увлеченно, и портрет этот получается у него живой, исторически и художественно достоверный. Но на протяжении вей поэмы, от первой до последней ее строки, поэта не оставляет забота об идеологической сверхзадаче этого его исторического повествования:
Вдоль долгих улиц гроб несли.
На бархате ряды регалий,
Оркестры медным шагом шли,
Полки армейские шагали.
Чтоб этим оскорбить хоть прах,
В эскорт почетный, против правил,
В тот день заняв их на смотрах,
Полков гвардейских не дал Павел.
Ну, что ж! Суворов, будь он жив,
Не счел бы это за обиду;
Он, полстолетья прослужив,
Привык к походному их виду,
Он с ними не один редут
Взял на веку. И, слава богу,
За ним в последнюю дорогу
Армейские полки идут.
Кому «полстолетья» служил старый фельдмаршал? Конечно же, не батюшке-царю, который его не терпел. Но и не благоволившей к нему «матушке-императрице». Служил Родине. России.
А на кой ляд нужны были России те редуты, которые на протяжении полувека он брал со своими чудо-богатырями, — этот невольно возникающий вопрос не обсуждается и даже не ставится. Приказано было брать — и брал. Стало быть, были нужны.
* * *
Как уже было сказано, обращение Сталина к теням «наших великих предков», призванным вдохновлять красноармейцев и краснофлотцев в войне с немецко-фашистскими захватчиками, было логическим завершением начатого в 30-е годы поворота от революционной идеологии к державной.
Но это было только начало. Впереди был новый, еще более крутой поворот.
Вряд ли есть надобность перечислять главные вехи, главные опознавательные знаки этого нового сталинского курса- они у всех на памяти. Но я все-таки сделаю это. Одно дело — знать и даже держать в памяти каждое из этих исторических событий, и совсем другое — выстроить их в ряд, образующий то, что на тогдашнем партийном языке называлось генеральной линией.
Итак — вот они, эти опознавательные знаки.
Роспуск Коминтерна.
Смена государственного гимна (вместо: «С «Интернационалом» воспрянет род людской...» — «Сплотила навеки великая Русь...»).
Легализация загнанной в подполье Русской православной церкви.
Армия надела погоны.
Были возвращены старые (царские) воинские звания, реабилитировано слово «офицер» (до этого у него было только одно значение: враг, «золотопогонник»).