Так оно на самом деле и было. И тут надо сказать, что события эти перепугали не только высшее партийное руководство, но и «рядовых» (на самом деле, конечно, не совсем рядовых) коммунистов. Детская писательница М.П. Прилежаева на каком-то писательском собрании в истерике кричала
— Если это не остановить, у нас будет, как в Венгрии! Нас, коммунистов, будут вешать на фонарях!
А другая правоверная коммунистка Галина Серебрякова, отсидевшая свой срок в сталинских лагерях, заявила даже, что готова вновь там оказаться, если такая мера будет необходима, чтобы не подвергать опасности самые основы нашего советского строя.
Тогда мне казалось, что все эти их страхи сильно преувеличены. Но сейчас, ознакомившись с некоторыми опубликованными в последние годы документами, я убедился, что были они не такими уж беспочвенными.
Со всех концов страны поступали «наверх» донесения:
► ...о небывалой активизации всего антисоветского и антикоммунистического подполья, — как внутри страны, так и за ее пределами — с восторгом воспринявшего речь Хрущева на XX съезде...
Так, в 1957 году ЦК ВЛКСМ сообщил в ЦК КПСС, что вся группа семинара литературных переводчиков Литературного института имени Горького в ответ на объяснения происходящих в Венгрии событий вскочила с мест с криками: «В Венгрии произошла революция. Нам тоже нужна такая революция, как в Венгрии»...
О том, насколько опасными для дела социализма были заблуждения юных «диссидентов» конца 50-х годов, можно судить по «программе» так называемой Ленинградской организации «Социал-прогрессивный союз», которая ставила себе целью «свержение коммунистической диктатуры и создание многопартийной системы в условиях парламентской демократии».
(Л. Балаян. Сталин и Хрущев).
И чуть ли не в каждом из таких донесений неизменно всплывали имена Дудинцева и Паустовского, а вслед за ними и Симонова:
► ИЗ ПИСЬМА ЦК КПСС «ОБ УСИЛЕНИИ
ПОЛИТИЧЕСКОЙ РАБОТЫ ПАРТИЙНЫХ
ОРГАНИЗАЦИЙ В МАССАХ И ПРЕСЕЧЕНИИ
ВЫЛАЗОК АНТИСОВЕТСКИХ, ВРАЖДЕБНЫХ
ЭЛЕМЕНТОВ»
...За последнее время среди отдельных работников литературы и искусства, сползающих с партийных позиций, политически незрелых и настроенных обывательски, появились попытки подвергнуть сомнению правильность линии партии в развитии советской литературы и искусства, отойти от принципов социалистического реализма на позиции безыдейного искусства, стали выдвигаться требования «освободить» литературу и искусство от партийного руководства, обеспечить «свободу творчества», понимаемую в буржуазно-анархистском, индивидуалистическом духе.