Может, это ее предназначенье – выплескивать свою боль на бумагу, чтобы развлечь других людей? Но это так мучительно и несправедливо…
Пошла на кухню, заварила крепкий чай, и медленно, глоток за глотком, осушая чашку, с ироничной улыбкой вспомнила сегодняшний прием. Конечно, это очень приятно – быть знаменитостью. Но ничего не меняет. Она всё так же одинока, и у нее всё с той же силой болит сердце. Как же ей хочется к Антону, в его сильные и нежные объятья!
Она нахмурилась и попеняла себе: это всё ее женская сущность, боящаяся одиночества. Но что делать, если все, кто был ей близок, ее предавали, а она не умеет прощать? Или, вернее, не верит, что прошлое больше не повторится? Как известно, стоит простить один раз, и придется делать это много-много раз. Разве не это она наблюдает вокруг?
А может, это просто трусость? Она отпила чай, поставила чашку на стол и зажмурилась, пытаясь разобраться в себе. Нет, это не трусость. Чувство, глубоко засевшее в ней и не позволявшее вновь поверить, было сродни брезгливости. Всё, что между ними было, испорчено, по сути поругано и испоганено. Конечно, он ничего ей не обещал, как и она ему, но всё же…
Приняла душ, сначала горячий, потом прохладный, стараясь смыть с себя мысли об Антоне. Естественно, ничего не получилось. Улеглась в постель, в которой спала с ним, и снова истово захотелось почувствовать рядом с собой его страстное тело. Правда, она не испытывала с ним тех восторгов, что описывала в своих романах, но, если честно, она их никогда не испытывала. Видимо, это ее особенность. Тут уж ничего не поделаешь.
Обняла подушку и, представив, что это Антон, снова горько вздохнула. Хоть бы уж не врал. Она прекрасно знала, что он жил с той девицей, и даже в Италию с ней ездил. Неужели он думал, что это можно утаить? И заложил его не кто иной, как Евгений. Как-то они случайно встретились на улице и разговорились.
Когда она скованно поинтересовалась, как так Антон, тот с неудовольствием выложил, что босс в Италии с какой-то Оксаной. Видимо, она здорово ему не нравилась, потому что при ее имени у водителя лицо стало похоже на сморщенный сушеный гриб. Со стороны можно было подумать, что у него внезапно разболелся зуб. После этого известия она быстренько распрощалась и ушла, чтобы Евгений не заметил, что на ее глаза набежали горькие слезы.
И после этого Антон заявляет, что он одинок и у него никого нет? Да она совершенно правильно делает, что не верит ему ни на грош. Может быть, сейчас ему действительно одиноко, ведь судя по реакции Евгения, эта Оксана далеко не сахар. Но Антон быстро утешится, возможностей для этого у него не счесть. Не одна, так другая. Утешительницы всегда найдутся – ведь он хорош собой и весьма состоятелен.