«Хватит», – решил Андреас.
Если только по дороге его не уговорят покупать шампанское, икру, трюфеля или что-нибудь в этом роде… Андреас не знал, что больше годится для уютного семейного ужина с родителями. Наверное, тут подойдет песочный пирог или коробка шоколада, а, может, печенье или сдоба из ближайшей кондитерской…
Черстин, кипя энергией, тем временем пристраивала на двери табличку «Закрыто по техническим причинам» и приплясывала от нетерпения.
– Ну, будем вызывать такси или поймаем по дороге?
– Нечего и надеяться, что поймаем, – отозвался Андреас. – Дойдем до стоянки такси.
Улица, на которую они приехали, была самой обычной.
И дом, возле которого их высадил таксист, был ничем не примечательным домом. Пятиэтажный, бежевый, с припаркованными возле тротуара ровными рядами автомашинами.
Уже зажигались фонари, цепочкой выстроившиеся вдоль улицы.
Пожалуй, единственным ярким пятном, вносящим в картину оживление и некоторое разнообразие, являлась витрина кофейни, подсвеченная бордовыми огнями.
Возле витрины стояло несколько столиков и металлических кресел. Кресла были заботливо накрыты овечьими шкурами. Кое-кто неторопливо попивал на этих креслах кофеек, несмотря на минусовую температуру.
– Идем, – Кирстен потянула Андреаса за рукав, – куда ты засматриваешься?
– Может быть, надо купить каких-нибудь пирожных? – предложил он. – Неудобно в гости с пустыми руками…
– Удобно, ты ведь с нами. Правда, Черстин?
Девушка молча кивнула, отворачиваясь.
Андреас насторожился.
Они поднялись по просторной лестнице на третий этаж, и Кирстен открыла дверь своим ключом.
– Эй, есть кто живой? – с порога осведомилась она.
– Есть, есть, – раздалось в ответ.
С кухни, наряженный в коротенький клетчатый фартук, с поварешкой в руках (от поварешки шел пар) вышел невысокий седоватый мужчина. Андреас сразу узнал задорный блеск голубых глаз, уже так хорошо известный ему.
– Какими судьбами? Неужели вы про нас вспомнили?
– Папа, хорош прибедняться, – Черстин сбросила сапоги, чмокнула отца в щеку, – можно подумать, мы здесь столь редкие гости!
Послышался легкий, едва уловимый скрип. Из дальней комнаты выехало кресло на колесиках. В кресле восседал дедушка. Так, по крайней мере, решил Андреас. Больше было некому.
Те же светлые голубые глаза, совершенно белая, седая голова. Немного ироничная улыбка.
– Да неужели это мои любимые внучки? – задребезжал дедушка. – И почему так рано? Небось, совсем забросили работу? За ум решили взяться?
– Дедушка, ну почему, если «взялись за ум», то непременно «забросили работу»? – Кирстен погрозила ему пальцем.