— Царь жив. Иди, доложи
ему о предложениях этого гнусного изменника. Там ты скорее получишь награду.
— Ах ты стерва! —
завопил Антипатр. — Змея ядовитая!
Иродиада подошла почти
вплотную к решетке и засмеялась каким-то жутким, тихим смехом, так что Антипатр
в мистическом испуге отшатнулся от нее.
— Безумная, зачем ты
губишь меня?
— А зачем ты погубил
моего отца? — она злобно сверкнула глазами на Антипатра, — теперь ты сдохнешь
здесь.
Сказав это, Иродиада
развернулась и молча пошла к выходу.
Когда Ироду доложили о
сообщении тюремщика, он громко вскрикнул и стал биться головой о стену. Затем
царь обернулся к начальнику своей охраны и, приподнявшись на локте, из
последних сил крикнул:
— Немедленно убить
Антипатра.
— Слушаюсь, мой
господин, — злобно сверкнув глазами, с хищной улыбкой произнес Башар и,
поклонившись царю, быстро вышел из покоев.
ГЛАВА 9
После торжественных
похорон Ирода, согласно его завещанию, утвержденному императором, Архелай стал
этнархом[16]
Иудеи, Антипа стал правителем Галилеи и Переи с титулом тетрарха[17],
Филипп, младший сын Ирода от его пятой жены Клеопатры, стал тетрархом Панаиды и
Батанеи — областей, находящихся севернее Галилеи. Иродиада же со своим мужем,
лишенным всякого наследства, вынуждены были уехать из Иудеи в Рим. Накануне
отъезда она впала в неистовство, посылая проклятия всем, начиная с покойного
деда и заканчивая его сыновьями. Но больше всех она обвиняла своего мужа, ни на
что не способного, никчемного, по ее словам, человека.
Боэт вместе с женой стал
жить в Риме как частный гражданин.
Когда по прошествии
девяти лет этнарх Иудеи Архелай был смещен Римом с престола по жалобам к
императору за жестокое притеснение народа, у Иродиады вновь вспыхнула в душе
надежда вернуться на родину царицей. Пустив в ход интриги и посулы, она
добилась аудиенции у Августа, но здесь ее ждало разочарование. Август, выслушав
все доводы Иродиады, с улыбкой ответил:
— Если бы ты была
мужчиной, я бы, не колеблясь, передал все царство тебе. Но я не уверен, что
твой муж может достойно справиться с этой задачей.
— Так передайте престол
мне, а не мужу, — набравшись дерзновения, воскликнула Иродиада.
На этот раз Август уже
без улыбки взглянул на Иродиаду с некоторой долей уважительного восхищения за
ее дерзкую самоуверенность:
— К сожалению, а может быть,
и к счастью, ни в Иудее, ни у нас, римлян, нет обыкновения доверять женщине
управление государством.
Иродиада польстила
Августу, сказав, что восхищается знанием обычаев ее страны, и рассказала ему о
том, как в древние времена Иудеей правила женщина по имени Девора. Кесарь с
интересом выслушал ее рассказ и, опять улыбнувшись, ответил: