Теперь они сидели все
вместе, освещаемые слабым колеблемым светом лампады. Притихшие, подавленные
горем восемь женщин. Восемь верных учениц Христа: Мария Магдалина, Саломия,
Мария Клеопова, Мария Иаковлева, Иоанна, Сусанна и сестры Лазаря, Марфа и
Мария. Горе их было настолько тяжело, что понести его в одиночку не было сил.
Казалось, вот выдохнешь, а вдохнуть уже нечем. Горе сплотило женщин еще тесней,
чем в те времена, когда их объединяла радость, когда они, счастливые, следовали
за Иисусом, с ревностным рвением опережая друг друга, спешили служить Ему и Его
небольшой общине учеников.
Завтра наступит первый
день недели, и жизнь потечет своим привычным чередом для всех, но только не для
них. Что будет вслед за этим днем? Они сейчас об этом не думают. Для них жизнь
закончилась тогда, когда Никодим с Иосифом уложили в гробницу еще не остывшее
тело Учителя, прикрыв ее огромным камнем. Там, за тяжелым камнем лежит
бездыханен Тот, Который еще совсем недавно говорил: «Я есть Жизнь...». И они
верили Ему, потому что с Его приходом в их личную жизнь эта жизнь переменилась.
Переменилась так, как будто действительно Царство Небесное спустилось на землю
и обитало между ними. Он умер, а любовь, загоревшаяся однажды в их сердцах,
продолжала пылать прежним огнем. С той лишь разницей, что эта любовь уже не
согревала, а обжигала жаром невосполнимой утраты. Этот огонь постепенно сожжет
все, и на тлеющем пепелище останутся лишь мучительные воспоминания.
Посидев вот так вместе,
не промолвив почти не единого слова, они распрощались, договорившись утром
встретиться у гроба.
Осталось немного. Пусть
только едва забрезжит рассвет, они пойдут к своему Учителю. Теперь было одно
всепоглощающее желание — идти туда. Быть рядом. Больше у них ничего не
осталось. Только бездыханное тело Того, Кто сам еще недавно вдыхал жизнь в
безжизненные тела. Они не могли ничем помочь Ему тогда, когда Он, страдая,
умирал на кресте. Теперь же они по крайней мере смогут исполнить последний долг
перед Ним. Они могут воздать Ему все погребальные почести, так и не исполненные
до конца в тот вечер пятницы, самого ужасного дня их жизни.
Дева Мария сидела в саду
под деревом, как раз напротив гроба. Храмовые стражники, поставленные
синедрионом, мирно спали, прислонив свои копья к камню, закрывавшему вход в
гробницу. Тихие слезы текли из глаз Пресвятой Девы, а губы почти неслышно
шептали псалом Давида:
— Боже! Ты Бог мой, Тебя
от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя в земле
пустой, иссохшей и безводной, чтобы видеть силу Твою и славу Твою, как я видел
Тебя во святилище: ибо милость Твоя лучше, нежели жизнь. Уста мои восхвалят
Тебя. Так благословлю Тебя в жизни моей; во имя Твое вознесу руки мои[52].