— И тебе сказали, что
будет девочка, а на самом деле родился мальчик!
— Я убью его... — мрачно
подтвердила Валька. Ее только что безвольно свисавшие руки сжались в кулаки.
В этот вечер мы долго не
могли расстаться. Я пыталась Вальку утешать, но стоило мне только представить,
что это мой собственный сынок живет где-то далеко и я его, может быть, никогда
не увижу, — слова утешения замирали у меня на губах. А врач УЗИ был, по-моему,
не виноват. Его, наоборот, следовало поблагодарить — если бы он тогда не
ошибся, вышло бы куда хуже. Тогда Валькиного Садика вообще не было бы в живых.
— А Рауль... если он
тебя любит, почему не привезет ребенка, хотя бы на время? Чтобы тебе с ним
немного пожить?
Валька надула губы —
видимо, такая мысль и ей постоянно приходила в голову. Но толку с того было
мало — Рауль не привозил сына. Странно, что Валька, при ее характере, еще не
задала ему такого перцу, чтоб он долго не прочихался. Неужели ее любовь к
фирмачу сильнее материнской? Но тут я поняла: дело, наверное, в тайном страхе
порвать единственную ниточку, связывающую ее сейчас с сыном. Ведь если послать
Рауля куда подальше, Валька вообще не будет ничего знать о Садике. А так она
хотя бы информирована: ее сын жив, здоров, подрастает, хотя и на чужих руках.
Опять же фотографии... Их в Валькином компьютере оказалось много, и Садика-грудничка,
и постарше, и еще старше. Валька показывала их мне со слезами на глазах.
Особенно тяжело ей приходилось, когда в кадре на заднем плане оказывалась
какая-нибудь старуха в восточном платке или просто чьи-то руки, поддерживающие
ребенка. Ведь эти руки по праву должны были быть Валькины либо ее матери, тети
Тамары, либо бабы Тоси.
Я обещала подумать, что
можно предпринять в данной ситуации. Может быть, Вальке удастся умолить Рауля,
чтоб взял ее с собой, когда в очередной раз поедет в аул? Но не хотелось
произносить вслух то, что, наверное, приходило в голову и самой Вальке, — Рауль
не захочет знакомить сына с такой матерью. Во-первых, русской, не мусульманкой,
а во-вторых, пьющей. А пьет Валька из-за того, что ее разлучили с Садиком.
Такой вот замкнутый круг...
Мы еще посидели,
обнявшись, на неприбранной Валькиной постели, но теперь у меня и в мыслях не
было осуждать подругу за хаос в комнате. Как она еще совсем не свихнулась?
— Матери своей не
говори, — предупредила Валька. — Это я тебе так рассказала, раз уж мы
наткнулись на фотку. А вообще об этом никто не должен знать!
Она была последним
человеком, от которого я прежде могла ожидать роковой тайны. Но, видно, жизнь
все выворачивает по-своему.