13
Сегодняшний день был
днем «выдачи невесты», как со слезой на глазах пошутила моя мама. Мы должны
были к трем часам отправить Нюту на восьмой этаж, после чего она переходила под
юрисдикцию бомжа в тулупе. А он передаст ее бизнесменам, которые думают, что
никого знакомого в этом подъезде у Нюты нет. Как сказал бомж, они любят
нанимать именно таких девушек — за которых в случае чего некому заступиться.
— Может, все-таки не
пойдешь? — напоследок спросила мама. — Останешься с нами?
— Нет, — упрямо мотнула
Нюта светлой головкой на неправдоподобно тоненькой шее. — Я домой. Спасибо вам,
Вера Петровна, и тебе, Мальвина...
— Если будут обижать,
возвращайся! — напутствовали ее мы с мамой.
В назначенный час Нюта в
моем перешитом платье и с узелком, в который было завязано мое прокипяченное и
тоже ушитое бельишко, вышла из нашей квартиры. С одного этажа на другой — путь
перемены судьбы. Держась на несколько ступенек сзади, я слышала звонок в дверь
и голос бомжа в тулупе, нарочито хрипло сообщающего, что он «привел чувиху» и
попросившего в связи с этим «на четвертинку». Последние слова меня разочаровали
— как-то так получилось, что я уже стала считать этого бомжа человеком нашего
круга, даже помощником, выручающим из беды. А бомж всегда бомж — даже когда он
делает доброе дело, в голове у него прежде всего выпивка.
Дверь на восьмом этаже
захлопнулась — значит, Нюта попала наконец в родную квартиру. Что ждет ее на
новой стезе? Конечно, мы будем видеться — я, как убирающая подъезд, могу
общаться с ней, не вызывая подозрений. Ну, подружились дворник и швея-рабыня,
разве не бывает?
Между тем бомж в тулупе
стал спускаться по лестнице — ну да, ночевать-то ему еще рано. Кстати, сегодня
он был не в тулупе, а во вполне приличной зимней куртке, коричневой с мехом.
Она шла к его карим глазам и довольно смуглой коже. Мы теперь были вроде как
заговорщики по делу Нюты, поэтому я не могла с ним не поздороваться. А он
улыбался до ушей — скорей всего потому, что бизнесмены дали ему на выпивку и
желанный проект вскоре будет реализован.
— Я так и думал,
Мальвина, что вы тут стоите. Рад вас видеть.
— Я тоже, — машинально
сказала я. — Кстати, если вам нужно «на четвертинку», то я тоже могла бы дать.
Вы бы только сказали! Ведь Нюта моя подруга.
Тут он засмеялся, опять
так же, как в первый раз, когда я его увидела: словно мы на равных или даже он
поважнее. И ему со своей высоты интересно за мной наблюдать. Потом он вытащил
из кармана новой куртки смятую сторублевку и протянул ее мне:
— Калым за нашу невесту!
Пойдемте вместе пропьем. Во всяком случае, я настаиваю, чтобы вы взяли у меня
эту бумажку, раз уж вам не понравилось, что мне ее дали.