— Ты не знаешь этого,
Сережа! Но тем хуже для тебя, тем неожиданней и мучительней будет то, что
встретит тебя за гробом, а ведь это скоро, очень скоро — жизнь так мимолетна...
Ты знаешь, Сережа, тогда, когда тело мое погружалось в пучину, я медленно
поднимался над озером, с ужасом наблюдая, как исчезает в глубине то, что
недавно было мною самим — сильным, незнающим страха и жалости. Я не мог понять
того, что случилось. Я о чем-то кричал тебе, но ты не слышал. Ты суетился на
берегу, что-то прятал, закапывал. Ты суетился, Сережа, ты думал, что победил
меня, меня — такого сильного и всегда во всем тебя превосходящего, но ты не знал
главного, Сережа: нет никакой смерти, нет совсем — это вымысел бездарей и
недоучек, с подачи мрачного господина из преисподней, моего теперь господина,
да и твоего тоже. Так вот, я не понимал, Сережа, и — представляешь? — думал о
своем трехсотом “Мерседесе”, о баксах, вложенных там и сям в дела и, наверное,
потерянных теперь навсегда. Не верил я, что это со мною всерьез, не готов был
это принять и надеялся, что вот-вот открою глаза, проснусь и все вернется, но
нет... Я поднимался все выше и выше. Наверное, красиво было то, что оставалось
внизу, — ведь я, Сережа, в отличие от тебя, умел ценить красоту, — но в тот
момент мне уже было не до того. Представляешь, Сережа, я поднялся еще выше и
увидел, — нет, ты не поверишь, — я увидел демонов или по-нашему, по-русски —
бесов: гнусных отвратительно-безобразных, гомонящих что-то на варварском
птичьем наречье. И я забыл про все — про машины, дома, деньги, про женщин. Я
затрепетал, когда они потянули ко мне свои страшные черные лапы, я понял, что
перед ними бессилен, — понимаешь? — во сто крат больше бессилен, чем прежде
передо мной лох распоследний. Я бессилен и полностью в их власти. “Наш! Наш!
Наш!” — клокотали они радостно, и некому — понимаешь? — совсем некому было за
меня заступиться. Я почувствовал, я почти понял и поверил, что есть сила,
которая может меня спасти, но не знал, кого об этом просить. Я хотел вспомнить,
чье имя надо называть и не смог. Ты понимаешь? Я не смог вспомнить имя Того,
Кого мы на земле всуе поминаем почти ежечасно? Вот такая, Сережа, нам кара,
первая кара, а остальным мукам — несть числа... Для меня было одно снисхождение
и причиной ему — коварная, нежданная смерть от руки убийцы — от тебя, Сережа. В
этом была для меня милость, и я благодарен, Сережа, Господу за нее. Ведь без
снисхождений здесь, где я нахожусь, невозможно! Тебе этого не понять! Пока...
Так что я благодарен тебе и знай, что не сержусь.