— Что и как? —
переспросил Кузьмин, испытывая жуткое отвращение, будто бы разговаривает с
каким-нибудь Чикотиллой..
— Да, — добавил, тяжело
переводя дыхание Силуянов — донимала его жара, — Можете позвонить своему
начальству. Что бы ускорить дело.
Они вошли внутрь
микроавтобуса… Следующие полчаса принесли много разочарований и без того
уставшему от них Кузьмину. Он ознакомился с директивами из Центра относительно
полномочий Силуянова. Ничего не скажешь! Можно только еще раз подивиться
глубине коррозии их системы. По набираемым Кузьминым телефонным номерам никто
не ответил, даже оперативный дежурный — это казалось невероятным… Но, опять—
ничего не скажешь!
— Вы знаете, господин
Кузьмин, — рассуждал между тем Силуянов, — я давно наблюдаю за вами, и пришел к
выводу, что вы не вполне здоровы. И вы и ваши люди… Где только вы их насобирали?
Будет работы с ними нашим кадровикам. Вы простите меня за такую категоричность.
Вы все словно еще из Афгана или там… из Чечни вашей, — где вы там ползаете? —
не вернулись, словно бы еще в окружение моджахедов. Полно вам, Сергей Иванович,
окончилась война. Теперь мир, работа. Да, у нас просто работа. Иногда опасная,
иногда неприятная, но работа. Мы работаем и строим свою жизнь. Проявляем
терпение друг к другу, уважение, наконец. Иногда оказываем взаимные услуги. Это
нормально, Сергей Иванович. Это жизнь. Это творческое созидание.
— Много вы насозидали? —
устало спросил Кузьмин и потер виски. — Квартиру на Старом Арбате, домик в
Испании, что еще? Ну, счет, наверное, в укромном уголке, где не сразу станут
искать? Так? Или еще что-то?
— Отсталый вы человек, —
Силуянов улыбнулся недоброй улыбкой, — Даже если и так, что тут плохого? Мы
профессионалы. Наша работа дорогого стоит. Если у государства временно нет сил,
чтобы оплатить нам наш труд, мы должны помочь и ему, и себе. Ведь так,
уважаемый Сергей Иванович?
— Действительно,
временно нет сил, чтобы вымести всякую дрянь. Да вас гнать надо и судить. Тоже
мне, профессионал! Кстати, покровителей-заказчиков ваших тоже нельзя без ответа
оставить.
— Фу ты, фу ты! —
оборвал Силуянов. — Кто вас уполномочил чистить ряды? Правды вам захотелось? Да
ни хрена у вас не получится, правдоискатель вы долбаный. Вы на кого
замахнулись? Они-то как раз и есть государство! Вы что же думаете: эдакую мощь
одолеть? Да вы, как я вижу, неисправимый романтик…
— Не мощь я хочу
одолеть, а немощь и мразь, — твердо сказал Кузьмин. — Лжете вы! Не может мразь
быть государством. Иначе бы не было его. Но оно есть, и оно — Россия!