Прямой вспомнил, как в
детстве они играли в войну. Все хотели быть “нашими”, “русскими” и никто —
“немцами”. Все хотели быть героями; жертвовали собой ради спасения друзей и
презирали предателей. Кому-то иногда приходилось быть “предателем”, — этого
требовал сценарий игры, — но как же все не хотели играть эту роль! Он презирал
Саньку Плохиша, который чаще других был “врагом” и “предателем”, почему-то
совсем не возражая против этого; играл он их даже охотно, с каким-то особенным
артистизмом. Теперь Санька Плохиш — инженер, семейный законопослушный
гражданин, одним словом — “наш”. А он, Сережа Прямой, кто он теперь? “Герой”
или “предатель”; “наш” или “враг”?..
— Это точно чехи! —
вдруг резко воскликнул Охотник, — Они засекли наши радиозакладки. Ищут нас, но,
похоже, опасность прежде грозит эмчеэсовцам. Их пути вот-вот пересекутся. Надо
им сообщить. Пусть вызывают свой спецназ.
— Решай сам, — спокойно
сказал Сержант, — только ведь они срисуют нас, ты же выйдешь открытым текстом.
Рискнем, — Охотник уже настраивался
на рабочую волну эмчеэсовцев, — а то Серега нас осудит. Вот, мол, скажет,
лицемеры. Все про совесть говорят, а сами ребятам не помогли. Так Серега?
Прямой не ответил, а
Охотник поставил точку:
— Поможем. Да и жалко
яйцеголовых: покрошат их в капусту.
Через три минуты Охотник
закончил. Он отрекомендовался командиром опергруппы местного райотдела и
приказал всем, кто его слышит, вызывать спецназ и убираться к “едрене фене”,
так как здесь действует банда вооруженных уголовников из лиц кавказской национальности.
В эфире начался переполох: кто-то кого-то вызывал, посылал куда подальше,
открытым текстом крыл матюгами. То же доносилось и с задействованных
радиозакладок.
— Облачайся, — Сержант
кинул Прямому бронежилет. Сам он уже завершал экипировку.
— Послушай, Сержант, —
спросил его Прямой, — все вот это (он обвел рукой стены убежища), и дом за
болотом, и закладки ваши — это что, ради сегодняшнего дня было сделано?
— Это учебная база и
полигон нашего отдела, — ответил за сержанта Охотник. — Были нашими, теперь не
достанутся никому. Но то, что для сегодняшнего дня пригодились — это ты верно
подметил.. А сейчас мы выходим. Если здесь найдут — нам каюк. Могут и не найти,
конечно, но рисковать не будем. Вам на северо-восток до озера Глухого. Оттуда
до железки верст двадцать и все на восток. Я буду прикрывать. Потом догоню. Ну,
на всякий случай, прощевай, брат.
— Прощай, — коротко
ответил Сержант, — увидимся.
Они обнялись: огромный
сержант и теряющийся в его объятьях маленький Охотник. Выглядело это трогательно
— по-настоящему, не так, как делает это братва, рисуясь и бравируя; по-мужски
скупо, но предельно естественно.