Однако в деревне тоже
что-то происходило. За делами и важными размышлениями Василий Петрович совсем
упустил из виду свою «первую беду». В Больших Росах появились незнакомые люди,
они передвигались с места на место, переносили из стороны в сторону какие-то
предметы, выкладывали их штабелями, чем-то стучали и гремели. Поначалу Василий
Петрович решил, что это школьники-тимуровцы оказывают шефскую помощь старикам.
Но когда к Большим Росам устремились груженые стройматериалами КамАЗы, он
забезпокоился и послал сразу обоих сержантов для выяснений. Ему вдруг
примерещилось, что здешнюю земельку присмотрела какая-то важная персона, быть
может, и из самой Москвы. «Чур меня! — ущипнул он себя за ухо. — Сожрут ведь
акулы демократии, сживут со света, тут уж и в баню не
ходи». Ему как-то совсем нехорошо сдавило грудь… Но тут подошли сержанты
и доложили, что в деревеньку прибыла церковная община и строит православный
храм.
— Ах! — вздохнул
Василий Петрович и опустился на землю под ноги Ангелины Ивановны, прибежавшей
на его зов с кувшином клюквенного морса. Он осушил три стакана целебного напитка
и, чувствуя, как освобождается от тяжести грудь, попросил сержантов еще раз
доложить про церковную общину.
«Ну и славно, — подвел
он черту под своими безпокойствами, — все эти общины глупы и безвредны. Глупы и
безвредны!»
* * *
Ты взвешен на весах и
найден очень легким
(Дан.5:27)
В разгар лета 1997 года
Василий Петрович сооружал у себя на участке баньку, как он сам это называл.
Хотя по справедливости ее следовало бы именовать баней, потому что размерами
она превосходила все вместе взятые деревенские баньки раза в четыре. Работа
близилась к завершению. Как-то в пятницу вечерком он приехал из города,
уставший и благодушный. Солнце клонилось к закату, пряча от Василия Петровича
свой сановитый взгляд в похожих на ворох денежных купюр облаках. Во всем этом
чувствовалось некое пренебрежение, но Василий Петрович не обижался. Если бы он
стал вдруг солнцем, то вообще бы ни разу ни на кого не взглянул. «Нет, жить
хорошо!», — думал Василий Петрович, очередной раз обходя кругом строительный
объект. Всю минувшую неделю дорожники подсыпали и утрамбовывали дорогу до
шоссе. Асфальт, конечно, не положили — слишком накладно. Но и после такого
ремонта «вторая беда», лишенная колдобин и ям, вовсе не выглядела бедой. Это
добавляло оптимизма.
Напевая себе под нос
«Белые розы», Василий Петрович с любовью тут и там скреб ногтем янтарные от
пропитки бревна. У маленького окошка замешкался, предавшись своим с некоторых
пор потяжелевшим мечтам. Ему давно уже и думать забылось о том, чтобы стать
мэром: ну никак это дело не срасталось. Да и мелковато будет! Как прагматик и
реалист он мечтал теперь о продолжении милицейской карьеры. Через пару лет,
думал, стану городским начальником, через пяток — областным, а там — и в
столицу в министерство. Местную недвижимость передам в управление сыну, а себе
сварганю на Рублевке, ну и в Лондоне, конечно… если досок хватит… Что? Он с
трудом вырвал себя из потока мечтаний, и, еще не видя к кому обращается,
переспросил: