Картина дефекта больных была простой, не усложненной обычными в психиатрической клинике переплетениями первичных и вторичных симптомов. Одной из важных причин этой простоты являлось то обстоятельство, что мы наблюдали их в госпитале на ранней стадии после ранения.
Нельзя думать, что сложные формы сознательного поведения человека непосредственно обусловлены функционированием лобной коры. Последняя обеспечивает, вероятно, предпосылки для сложной психической деятельности. Неадекватность поведения, психопатологическая картина во всей ее сложности и многообразии, не является, по-видимому (подобно другим локальным дефектам), следствием поражения лобного мозга, а результатом жизни человека, обладающего таким пораженным мозгом. Естественно поэтому, что люди, только что получившие ранение и еще нигде кроме госпиталя не бывшие, в значительной мере сохраняли прежние нормы и шаблоны поведения. Госпиталь играл для них роль стеклянного колпака, сохранявшего их личность от распада и разложения под влиянием жизни, к которой они перестали быть адаптированными. Таким образом, мы видели лишь начальные стадии того страдания, которое обычно наблюдается в его расцвете, так как развитие психопатологической картины мы наблюдали, прослеживая катамнез наших больных сразу по выписке из госпиталя. Оказалось возможным, несколько изменив направление нашего исследования, воспользоваться системой трудового обучения и практического трудоустройства как методом, позволяющим с помощью актуальных жизненных критериев подвергнуть почти экспериментальному анализу существенные компоненты лобных нарушений.
Движения наших больных при выполнении трудовых операций строились правильно, по их траектории и предметной отнесенности, но они обнаружили тенденцию к предельной интенсивности и завершенности каждого акта, т. е. строились по типу стереотипного разряда начального импульса. В них не было подчинения логике технологического процесса. В самом деле, если движение опиловки, являясь предметным по форме, было вполне доступно больному, то трудность вызывало задание опилить что-либо «под угольник», т. е. выполнить ряд неодинаковых по силе и форме движений. Соотнесение интеллектуального представления о форме поверхности с силой нажима было трудно больным: они всегда пилили с предельной силой и скоростью. Квалифицированный прежде столяр Ц-н с ранением лобных долей просил давать ему для работы тяжелый инструмент, так как, работая легким, он «не чувствовал» своих рук и не мог точно рассчитать силу нажима. Можно предположить, что для такого соотнесения необходимо, чтобы само движение, со всей его динамической формулой, было объектом восприятия больного.