Уилл и сам не знал, сколько времени простоял, глядя на серебристую поверхность реки Дауро, когда возвратился Боллард и сказал:
— Ты получил каюту на пакетботе, который отходит через три часа. Каюта маленькая. С тобой вместе поедет один крупный виноторговец, он кое-чем мне обязан и поэтому согласился приютить тебя. Там так тесно, что вам придется дышать по очереди.
— Мы справимся. Спасибо, Джастин. — Уилл криво улыбнулся. — Как хорошо, что я еще не распаковал вещи.
Он рад, что возвращается в Лондон. И первое, что он сделает, — это навестит Керкленда и спросит, что, черт возьми, произошло с его единственным братом.
Спускаясь по лестнице к завтраку, Кири зевала. Хотя ей доставляли удовольствие массовые сборища и знакомство с самыми разными людьми, десять дней посещения клубов, общения с картежниками, потягивание алкогольных напитков (последнее не доставляло ей никакого удовольствия) — все это вызвало у нее непреодолимое желание провести спокойный вечер на Эксетер-стрит. Еще того лучше было бы провести спокойный вечер в кругу своей семьи, но вся семья уехала на север, в поместье ее брата.
Еще хуже, чем тоска по семье, было осознание того, что остается всего неделя до открытия парламентской сессии, а о заговорщиках им так ничего и не известно. Никаких покушений на жизнь не было, но это могло лишь означать, что готовится какой-то массированный удар. Маккензи объяснил ей, что открытие парламентской сессии — это грандиозное событие, которое привлекает толпы жителей Лондона, жаждущих поглазеть на членов королевской семьи и высокопоставленных государственных деятелей. Все обставляется с большой помпой и по традиции призвано продемонстрировать мощь и величие королевства. Кроме того, это самый удобный случай для всяких неожиданностей.
Кэсси и Маккензи уже сидели за завтраком. Взглянув на Кири, он одарил ее теплой улыбкой. За последние несколько дней им обоим, к сожалению Кири, удавалось демонстрировать деловитость и строгость отношений.
Глядя на него, она всякий раз вспоминала прикосновение его рук, когда он попросил ее не флиртовать. Одна рука обняла ее за талию, другая лежала чуть выше груди, их тела идеально подходили друг другу. Она обрадовалась на мгновение, подумав, а вдруг он изменил свой взгляд на то, что входит в понятие чести, но он тут же отпустил ее. Он сделал это вопреки собственному желанию, но сделал. Правда, она говорила себе: ей не нужен мужчина, не умеющий владеть собой, но она, кажется, и сама не верила в это.
В столовую вошел Кармайкл.
— Хорошие новости? — спросила Кэсси. — Неужели поймали заговорщиков?