Она подняла шторы.
— Боже мой, мы оба выглядим совершенно неприлично. Как будто мы делали именно то, что делали. Ты не видел на полу моих шпилек?
Пошарив по полу, он умудрился отыскать несколько шпилек.
— Этого достаточно? У тебя их было больше, но я не могу их найти.
— Хватит и этих, — сказала она и опытной рукой заколола на затылке тяжелые волосы, разгладила руками помятое платье, потом надела шляпку и опустила на лицо вуаль.
Сожалея, что у него самого нет вуали, Мак отыскал на полу напудренный парик и снова водрузил его на голову. Наклонившись с противоположного сиденья, она аккуратно поправила парик. Ее лицо находилось всего в нескольких дюймах от его лица.
— Вот. Так значительно лучше.
Их взгляды встретились, и он подумал: интересно, было ли в его взгляде такое же страстное желание, как в ее глазах? Очень осторожно наклонившись вперед, он поцеловал ее в губы прощальным, полным сожаления поцелуем.
— Лучше бы мы никогда не встречались, — пробормотал он, смакуя вкус ее теплых губ. — И все же я не жалею о том, что мы встретились, хотя это очень эгоистично с моей стороны.
— Я тоже не жалею об этом, — сказала она, со вздохом откинувшись на спинку сиденья. — Иногда бывает, что проявление эгоизма — это именно то, что нужно.
Он восхищенно посмотрел на нее и рассмеялся.
— Мой брат Уилл говорит, что Эштон одновременно и христианин и индуист, но ты, моя дева-воительница, самая настоящая язычница.
По ее лицу медленно расплылась озорная улыбка.
— Ну что ж, тем лучше.
К тому времени как они добрались до Эксетер-стрит, Маккензи успел превратиться в безупречного лакея с непроницаемой физиономией. Кири, которую он, высадив из экипажа, сопроводил в дом, надеялась, что тоже успешно привела себя в порядок.
Как только они оказались в стенах дома, Маккензи сбросил с себя напудренный парик, а с ним и свой официальный вид.
— Терпеть не могу эту штуку. Мне кажется, что я ношу на голове мертвое животное.
Кири, несколько расслабившись, улыбнулась:
— Кролика? Или, возможно, хорька?
— Скорее — барсука. У него шерсть грубее, — заметил он. Потом, став серьезным, сказал: — Теперь, когда у нас имеются эти имена, я отправлю записку Керкленду и попрошу о встрече с ним и Кэсси.
Кири с сосредоточенным видом снимала шляпку, что давало ей повод не смотреть на Маккензи. Он всегда был чертовски привлекательным, и чем интимнее становились их отношения, тем более неотразимым она его находила.
— Какую роль во всей этой операции играет Кэсси?
— Она наполовину француженка и подолгу живет во Франции. Она походит по клубам и тавернам, где бывают французские эмигранты, и, может быть, что-нибудь разведает.