В неделю православие, в 1655 году, богослужение в Московском Успенском соборе совершалось с особою торжественностию, так как в нем участвовали три патриарха: московский, антиохийский и так называемый сербский — Гавриил, приехавший в Москву почти одновременно с Макарием и поселившийся было в Москве на всегдашнее житье. В соборе находился сам царь, бояре и разные придворные чины; стечете народа было громадное. По окончании литургии Никон стал говорить поучение, направленное против новых икон — франкского письма. Племянник антиохийского патриарха Макария Павел Алепский, как очевидец, рассказывает о происшедшем в это время в соборе следующее: «во время проповеди Никон велел принести иконы старые и новые, кои некоторые из московских иконописцев стали рисовать по образцам картин франкских и польских. Так как этот патриарх отличается чрезмерною крутостию нрава и приверженностию кгреческим обрядам, то он послал своих людей собрать и доставить к нему все подобные иконы, в каком доме ни находили их, даже из домов государственных сановников, что и было исполнено. Это случилось летом пред появлением моровой язвы. Никон выколол. глаза у этих икон, после чего стрельцы, исполнявшие обязанность царских глашатаев, носили их по городу, крича: «кто отныне будет писать иконы по этому образцу, того постигнет примерное наказание». Это происходило в. отсутствие царя (т. е. в 1654 году). Так как все московиты отличаются большою привязанностию и любовью к иконам, то они не смотрят ни на красоту изображения,. ни на искусство живописца, но все иконы, красивый и некрасивые, для них одинаковы: они всегда их почитают и поклоняются им, даже если икона представляет набросок на бумаг или детский рисунок... Видя, как патриарх поступал с иконами, подумали, что он сильно грешит, пришли в смущение и волнение и сочли его противником икон. В это время случилась моровая язва и солнце померкло пред закатом 2-го августа. Они подумали: «все случившееся с нами есть гнев Божий на нас за надругательство патриарха над иконами». Образовались скопища, враждебные патриарху, которые покушались убить его, ибо в это время царя не было в Москве, и в городе оставалось мало войска.[В донесении боярина Михаила Петровича Пронского царице в Колязин монастырь, о смутах в Москве во время морового поветрия, говорится: августа, государи, в 25 день (1654 г.) были мы, холопы ваши, у обедни в соборной церкви, и в обедню к соборной церкви приходили земские и разных слобод люди, и принесли с собою в киоте икону, а написан был образ Спасов нерукотворенный: лице у той иконы и подпись верх... скребено. И как мы, холопы ваши, пошли от обедни, и земские люди учали нам говорить: взят-де образ Спасов, на патрхархов двор новгородские сотни у тяглеца у Софрова Федорова сына Лопотникова; а отдан-де ему тот образ из тиунские избы для переписки, лице выскреблено, а скребен-де тот образ по патриархову указу. И того же, государи, числа, в восьмом часу дни, земские ж люди многие приходили к красному крыльцу и приносили иконные цки, а говорили, что и с тьх цков образы скребеныж, и они-де те цки разнесут для оказания во все сотни и слободы и придут-де к нам, холопам вашим, для того августа в 26 денье. В ответ государыни на это донесение между прочим говорится: «а которые иконы скребены, и те иконы написаны были не по отеческому преданию с папежского и с латынского переводу». (Гиббенет, о патр. Никоне, т. II, стр. 475—475).]