Патриция кладет свою сумочку на низкий столик. Она разрумянилась от волнения.
— Что делают в подобных случаях? — спрашивает она голосом, в котором слышна неуверенность. Я улыбаюсь.
— Ну, я думаю, целуют даму. Усаживают ее на канапе, вот сюда. Говорят, что с такой страстью мечтали об этой минуте, что все это похоже на сон. Замечают, что здесь душно, и советуют быть как у себя дома.
Она смеется.
— Кажется, вы хорошо осведомлены.
— Я читал об этом в романах!
— Забавные книги вы читаете!
Тук-тук в дверь. Это возвращается служанка с серебряным ведерком, из которого выныривает золотистая головка пузыря.
— За вами поухаживать? — спрашивает она.
— Нет, мы предпочитаем его хорошо охлажденным.
Я сую ей тысчонку старыми, которая мгновенно исчезает.
— У вас прелестно, — говорю я. — Как давно я здесь не был!
Она улыбается мне.
— О! Да…
— Новый владелец, да?
— Да, в прошлом году…
— Как зовут этого нового?
— Пабст!
— Он сейчас здесь?
— Да, но у него люди…
Разговаривая, я отпускаю маленькие шаловливые поцелуйчики в чудную шейку Патриции, чтобы сбить с толку служанку. Так как я больше не задаю вопросов, она скромно удаляется.
— Итак, что вы сейчас собираетесь делать? — спрашивает моя спутница.
— Подождать полчаса, чтобы дать время моим коллегам занять исходную позицию.
— А потом?
— А потом вдохновение будет диктовать мои действия, мой милый друг…
Я подхожу к стеклу, чтобы поднять занавеску. Окно выходит на эспланаду. Передо мной панорама парка, бульвара и прилегающих улиц.
Патриция садится на диван.
— У вас необыкновенная профессия, — говорит она. Я оборачиваюсь. Она положила ногу на ногу так высоко, что я оказался на грани инфаркта. Ее светлый взгляд подернут томной вуалью. По всей видимости, она поддалась сладострастной атмосфере комнаты.
Для приличия я сличаю содержимое бутылки.
— Глоток шампанского, мой друг?
— Вы принимаете свою роль всерьез! — щебечет она. Мы пьем, стараясь не смотреть друг другу в глаза.
— Это правда, что вы отбивали всех подружек у Людо? — спрашивает она, заставляя испустить надлежащий смешок.
— Это правда, впрочем, мне стыдно за это!
— Бедняжка Людо! Вы знаете, что он на вас совсем не сердится? Наоборот, он находит это забавным.
— У него очень добрая душа…
Зато у его жены — гром и молния, думаю я! Она откидывается на гору подушек.
— Вы очень обольстительны, правда, — шепчет она, — даже с этими смешными усами.
Ну что вы от меня хотите, когда я слышу призыв, будь то для игры в белот или в частную жизнь, я отвечаю. И самый лучший ответ, который мог дать этой светловолосой подстрекательнице, это сыграть для нее Вальс конькобежцев. Она меня отталкивает как раз настолько, чтобы придать пикантность сцене.