Можно сколько угодно взывать к совести, душе и разуму заведенного парня, все равно от любой философии его тошнит и колотит дрожь, словно через него пропустили электрический ток. В таких случаях напыщенным трепом мужика не пронять, наоборот, болтовня только усиливает аппетит. Свои заумные рассуждения, чистоту помыслов, а также помыслы о чистоте Ребекка могла бы запихнуть в пластиковый мешок и прямым ходом снести на помойку. Оголодавшему малому задушевными речами в духе Буало или даже того Буало, что с Нарсежаком, пасть не заткнешь, урчащее брюхо не насытишь. Он приверженец грубой реальности, оплот материализма, рыцарь плоти. Ладно, если уж вам так приспичило, окуните мои внутренности в спирт, самое дорогое — в формалин, забальзамируйте то, что осталось, и тогда уж занимайтесь душой. Впрочем, нет, обойдетесь! Я сам о ней позабочусь! Испущу ее с последним вздохом (хотя, выходных отверстий несколько, лучше предоставлю ей свободный выбор), и полетит моя прекрасная душа кувыркаться в заоблачных высях. Ее подхватят горные ветры и осыплет небесная пыльца. И не надо опекать ее, пусть кружит, где ей вздумается, со мной или без меня. Вы ей ничего не должны, она привыкла к сиротскому существованию!
Так я и сидел, как на раскаленных углях, пока потрясная фифа несла занудную ахинею. Ребекка работала секретаршей уж не знаю у какого начальника. Я встретил ее в извилистых коридорах Большого Крольчатника. Она тащила пакет и вид имела затраханный, поскольку явно заплутала в нашем убогом королевстве Вонючих Ног. Я понял, в чем трудности малышки, — в неумении ориентироваться на местности — и направил на верный путь, проводив до нужной ей двери. Чуть позже мы снова столкнулись на бегу и выяснилось, что она сегодня свободна. Но вы же меня знаете: если хорошенькая девчушка свободна, то и я не занят. Короче, в тот же вечер я повел ее в «Шинковку», а позже, возвращаясь к нашему барану, то есть ко мне, поддался искушению поцеловать крошку, да получил грубый отпор.
Я нервно отбивал дробь пальцами, а она по-прежнему вбивала мне в башку, как надо устраивать сексуальные отношения. Пока женщина проповедует, мужчина, словно скрученный смирительной рубашкой — а этим мужчиной в данном случае оказался я, — заводит с собой такую беседу: «Мой дорогой, ты совершил ошибку, неправильно оценил внешность и теперь даром теряешь время. У тебя есть единственный выход: вежливенько, но со свистом избавиться от этой мимозы и бежать сломя голову к какой-нибудь славной девочке из доброго „золотого запаса“. Надо же утихомирить разбушевавшиеся гормоны».