Кусочек объяснения для просветления ваших затуманенных мозгов?
Легче легкого.
Вы же меня знаете? Когда я в действии, у меня ушки на макушке. Работаю, как заводной. Вот мне и нужно убедиться кое в чем, что мне показалось.
Моя левая лапа отправляется в специальный поиск. У нее специальные инструкции и точное расписание. Она тщательно исследует периферию около стула Инес.
Она не находит ничего.
Она настаивает, переходя вброд за стул: черт возьми!
Получив сведения, я приказываю ей вернуться на базу. С невинным видом слегка отодвигаюсь от стола. Надо использовать благоприятный момент, цыплятки мои. Не пропустить. Он как раз наступает. Инес отвлечена разговором слева с прислужником, который спрашивает, насколько я могу понять, что последует за лососем.
Я, ш-ширк, роняю салфетку на пол, отделанный розовым мрамором.
— Пардон, — говорю я, резко ныряя.
Под столом происходит быстроватое наведение порядка в хозяйстве. Но с опозданием на долю секунды по сравнению с моим орлиным взором. У меня было время увидеть, дорогие дорогуши. Увидеть спектакль, ультракороткий, но не менее интересный. Зудите-сами! Пардон: судите сами! Импозантная, благородная, строгая Инес зажала своими ногами правую ногу аббата Шмурца. Что вы скажете? И очко в пользу Сан-А! Сделайте одолжение: запишите в колонку прихода, запишите! А то я забуду, когда предъявлю счет издателю. Сделали? Мерси матч!
Слушайте, я балдею от аббата! Потому что одно из двух: или мадам Алонсо Какеетам получит отлучение от папы, или отлучение от мужа, ибо она или знает, что аббат на самом деле аббатисса, а, значит, у нее феминистские инстинкты. Или она не знает и, значит, насекомится с дерковником, что для испанки совсем не по-католически. Короче (как говорят длинные), и в том, и в другом случае она не совсем та, какой я себе ее представлял, и фифа вешала мне лапшу на уши, когда устраивала сцену «не-тронь-меня-я-почти-девочка».
Вот что я могу вам немедленно сообщить.
И что сообщаю без промедления.
Есть о чем поговорить!
Собственно говоря, милая аббатисса, ваша игра для меня неожиданна. Вот, стало быть, замковый камень свода этого сооружения в стиле рококо! Ибо, в конце концов, Ева-то точно знает, что она ни мужчина, ни кюре.
— У вас затруднения, дорогой маркиз? — осведомляется Мартин Брахам.
— Только с салфеткой, — отвечаю я. — Она ускользнула.
Улыбаемся друг другу.
Разговор продолжается. Ужин тоже. Следующее блюдо-жиго тоже на уровне.
Заливное (особенно залившее лацканы фальшивого профессора Кассегрена).
Салат.
Сыры.
Переходим в салон.
Для великого писателя ничего нет проще описания обеда. Как и для киношника. Люди рассаживаются. Две реплики. Бокал крупным планом. Команда: «Берите и ешьте, берите и пейте». Нет, еда — это не смотрится. Вот курение — другое дело. Хоп, хоп, вперед, в салон!