Увы. Иная ситуация, иной социологический возраст — черта молодежи восьмидесятых годов. Разве феномен социального инфантилизма не стал довольно характерной чертой социально-психологического облика подрастающих поколений, отличительной особенностью социологического возраста современной молодежи?
В чем суть феномена социального инфантилизма? Его сердцевина — это бегство от выбора и возложение ответственности за принятие решения на плечи другого человека. Социальная роль «вечного ребенка» оберегает личность от ответственности. Об искусстве пользоваться своей социальной ролью «ребенка» уже пятилетними, шестилетними детьми красноречиво свидетельствуют порой их собственные высказывания: «Я же ребенок. Оставь это, пожалуйста, для меня». Так, от пяти до… тяжело назвать конечную календарную ступень инфантильности, и шествуют по жизненному пути «вечные дети». Во избежание недоразумений следует сразу же заметить: социально инфантильный человек — это вовсе не обязательно человек социально не приспособленный. Советский социолог И. С. Кон справедливо отмечает: «Каждое поколение "стоит на плечах" предыдущего, хотя они не всегда это осознают. То, что кажется старшим юношеской инфантильностью, иногда свидетельствует как раз о высокой социальной
приспособленности. Десятилетия застоя настолько приучили многих представителей старшего поколения к тому, что одно нельзя, другое опасно, а третье вообще невозможно, что мы уже не хотим пробовать, и эту свою апатию передаем детям. Молодежь, формирующаяся сейчас, многие такие запреты игнорирует» (Кон, 1987, с.95–96).
Игнорирование запретов, воинствующий социально-психологический нигилизм — оборотная сторона социального инфантилизма, которая, на наш взгляд, дает о себе знать в росте различных неформальных молодежных объединений. В неформальные объединения школьники преимущественно втягиваются в возрасте 12–14 лет. И не случайно. Психологи называют этот период возрастом «бури и натиска». Здесь не просто красивый образ. В таком возрасте школьник начинает с особым упорством искать путь в жизни, свое «Я». При этом процесс формирования индивидуальности нередко состоит в поиске способов самоутверждения, подчиняющихся немудреному правилу: «Я шокировал всех, значит, я отличен от всех. Я отбросил предлагаемый вами идеал — значит, у меня есть свой… Следовательно, я личность!»
Личность же существует благодаря социальной группе, не в некоем пространстве. В знак протеста против духовных стандартов, против безразличия ближайшего окружения молодежь нередко объединяется в компании, которые обзаводятся своими ритуалами и обрядами. И вновь рассуждения не отличаются сложностью. «Мы против учителя — значит, должны взять то, против чего выступает он. Аккуратность в одежде? Вот вам нарочито неопрятные куртки и вызывающие клетчатые брюки! Примерное поведение? Что же, получите публичную драку из-за прически или цвета шарфа». За появлением некоторых неформальных молодежных объединений нередко стоит гротескное восполнение дефицита духовности, например, в обличье такого модного танца, как «брейк».