Лукреция все сделала так, как он велел.
– Хорошо! – воскликнул он. – А теперь я пойду посмотрю, найдется ли для вас свободная ложа. Но вы понимаете, мадемуазель, вам не стоит появляться там без сопровождения.
– Я надеюсь, вы найдете кого-нибудь, кто бы мог составить мне компанию? – спросила Лукреция.
– Ну конечно, – кивнул Одровски. – В течение первого акта я сам могу побыть там с вами. На второй акт, в котором я появляюсь в маленькой роли, я пришлю к вам одного из моих актеров, поручив ему изображать джентльмена. А если он будет играть роль неубедительно, вы потом скажете мне, в чем были его просчеты.
С этими словами он поднял с пола плащ Лукреции и набросил его на плечи девушки.
Она сразу стала застегивать плащ.
– Нет, – воскликнул режиссер, – вам следовало слегка повернуть голову ко мне. Спешить не надо: вы уверены, что мои руки задержатся у вас на плечах. Теперь поверните голову, чтобы я мог увидеть вашу шею. Глаза надо поднять, чтобы они встретились с моими, а веки должны слегка трепетать. Уже лучше. На самом деле не идеально, но лучше. А теперь пройдите очень медленно к двери так, чтобы спина была прямая, а бедра двигались.
Лукреция оказалась способной ученицей и в точности выполнила указания.
– Оглянитесь, посмотрите на меня и улыбнитесь, – подсказывал он, – мимолетно, не слишком ласково. Это должна быть такая тайная улыбка, которую женщина обращает к мужчине, когда между ними есть понимание. Так, хорошо! Вполне!
Одобрительно кивнув, он продолжал:
– Теперь чуть помедлите, чтобы я успел открыть вам дверь, а когда вы пойдете впереди меня по коридору, все время помните, что я смотрю вам в затылок. Вы хотите, чтобы я думал о вас, так что вы должны впечатать мысль о себе в мое сознание. Понимаете? Дело не только в том, что вы делаете, мадемуазель, но и в том, что́ вы думаете и что́ чувствуете.
Он сделал короткую паузу, словно хотел дать ей время запомнить его слова, а потом тихо сказал:
– Может быть, ваши чувства станут ключом к вашей роли.
А в это время дома, в имении сэр Джошуа снова и снова смотрел на часы, стоявшие на каминной полке. Между тем час, назначенный им для визита маркиза, приближался.
После некоторых размышлений он решил, что примет гостя в библиотеке. Это была строгая «мужская» комната, тогда как гостиная, которую обставляла еще его жена, была чересчур помпезна и декорирована как-то по-женски.
Когда доложили о маркизе Мерлине, сэр Джошуа сидел за письменным столом, с гусиным пером в руках. Перед ним была стопка писем, и он являл собой чрезвычайно внушительную картину, производя впечатление человека занятого и сознавая это.