Наверху, на галерее, толпились слуги из Мерлинкура, из Мерлин-хауса и других резиденций сэра Джошуа. Вытянув шеи, они с любопытством наблюдали за происходящим.
С раскрасневшимися от волнения лицами они смотрели, как близкие друзья маркиза, приглашенные им в шаферы, провожают на скамьи очередную знаменитую персону, о которой им приходилось читать или слышать.
Маркиз видел, что леди Эстер, притягательно-обворожительная, не спускает с него своих голубых глаз, полных такой тоски, что всем и каждому было понятно – эта церемония разбивает ее сердце.
А вот герцогиня Девонширская благословила этот союз.
– Вы поступаете мудро, Алексис, заключая этот брак, – сказала она маркизу. – Если вы не будете осторожны, то Эстер и подобные ей женщины непременно втянут вас в какой-нибудь скандал! Милая, послушная и благоразумная провинциальная девушка будет вам надежной опорой и произведет на свет наследника, который должен у вас быть ради сохранения Мерлинкура.
Маркиз невольно задавался вопросом, сочтет ли мудрая герцогиня Лукрецию той самой «милой провинциальной девушкой», когда увидит его невесту.
Он вспомнил этот разговор, стараясь не встречаться глазами с укоризненным взглядом леди Эстер. И в эту минуту органная музыка набрала мощь.
Хотя триумфально-торжественные звуки органа были громкими, они не заглушали возгласов гостей, которые долетали до маркиза.
Он не поворачивал головы до тех пор, пока Лукреция под руку с отцом не приблизилась к нему.
Только взглянув на будущую жену, он понял, чем был вызван шум при ее появлении и даже аплодисменты.
Памятуя то, как Лукреция была одета к званому обеду в Дауэр-хаусе, маркиз не сомневался, что ее свадебный наряд не будет соответствовать привычным канонам, – и оказался прав.
Лукреция была не в белом платье, а в серебристом.
И эта серебристая ткань сверкала и искрилась, расшитая бусинами из горного хрусталя, а ее фату, ниспадавшую с высокой тиары, унизанной бриллиантами, тоже украшали крошечные камушки, сиявшие в свете свечей, как капельки росы.
В руках у нее были лилии, но тоже не те лилии, что наполняли ароматом ее гостиную, а громадные тигровые лилии, которые были завезены в Англию только в прошлом году. Рыжевато-красные и золотые, на фоне лунного сияния ее подвенечного платья, они были похожи на солнце.
Высоко подняв голову, она шествовала, как королева, в ней не было ни робости, ни смущения, которые традиция предписывает юной невесте.
Лукреция была прекрасной женщиной, богиней, достойной поклонения и повелевавшей теми, кто почитает ее святилище.