— Что бы ты хотел узнать? — уточнила Алрика охрипшим от волнения голосом.
— Все. Как они росли, как проводят свои дни, какими были их первые слова, что они любят, а что нет… Словом, все, что я знал бы, проведи я все это время с ними.
Алрика, чье сердце уже было готово растаять, насторожилась. Если бы Бартон сказал: «Проведи я все это время с вами»… Это была его ошибка.
Он списал меня со счетов, с горечью подумала она. Я для него — ничто, бесплатное приложение к его наследникам. С тем же успехом он мог спросить няньку: «Как сегодня вел себя мой ребеночек? Не капризничал? Не кашлял?».
И все его обаяние, все его страстные взгляды, призванные пробудить в ней чувственность и воспоминания о былой страсти — только оружие, способ склонить ее на свою сторону и добиться желаемого.
Ну нет! Она не попадет в руки этого умелого манипулятора, она не из таких! Он может сколько угодно пытаться играть ее чувствами… К тому же он, наверное, уже знает — ему донесли, что с момента их расставания ни один мужчина не касался ее жадного до ласки тела. Алрика не настолько примитивна, чтобы позволить какому-то пижону ифать на ее основном инстинкте! Даже если этот пижон — отец ее детей.
— Ты действительно многое пропустил, Бартон, — холодно сказала она. — Но, боюсь, это невосполнимо. Останься ты со мной — и мы вместе делили бы радости и хлопоты. Но теперь поздно говорить об этом. В двух словах не расскажешь, как мы жили без тебя… Да и незачем.
— Но теперь я вернулся, и я готов поддержать вас, — попытался пойти на мировую Барт.
— Мне действительно нужна была тогда твоя поддержка, Бартон Элдридж. Не скрою. Но теперь — извини… У нас своя жизнь. Она сложилась так, как сложилась, и в ней нет места посторонним.
Она повернулась к окну и стала смотреть на золотую от закатных лучей бухту и белый теплоход вдали, пытаясь успокоиться. Но даже вид плещущихся волн, который всегда успокаивал Алрику, теперь не помогал — ее била дрожь гнева и обиды.
— Посторонним… — Барт скрипнул зубами. Чувствовалось, что стрелы Алрики попали в цель и его больно резануло это слово, но он решил взять себя в руки и проглотить услышанное.
— Слушай, Рики, давай не будем ссориться. Потакать своим обидам неуместно, когда речь идет о детях.
Слова, слова… Красивые и громкие слова. «Ради детей», «во имя наших сыновей»… Так говорят демагоги, которые хотят добиться своего и не находят лучших аргументов.
Она подхватила со столика опустевший стакан Барта и снова вышла в кухню, на этот раз решив приготовить две порции спиртного. Алрика чувствовала, что ее нервы на пределе и она вот-вот сорвется.