— Пора, — сказал лорд Дагда и коротко коснулся плеча коленопреклоненного юноши. Юный колдун покорно поднес к лицу сложенные чашей ладони, дунул… Показалось, что он вздумал молиться, но нет, — с ладоней сорвалось лиловое облачко, увеличиваясь в размерах, поплыло к кораблю. В следующий миг корабль влетел в цветной туман. Но чуть раньше раздался двойной щелчок — с бортов судна слетели длинные стрелы и, оставляя хвосты искр, устремились к Плавучей башне.
Лорд Дагда вскрикнул. Он успел привстать, но, выпущенные с расстояния в пятьдесят шагов, метательные снаряды уже достигли цели. Прицел одного эвфитона[1] оказался занижен, и первая фаларика[2], неуклюжая от массивного контейнера, укрепленного позади зазубренного наконечника, нырнула под пристань, ударила в сваю. Второй снаряд, рассыпая искры, просвистел выше, едва не задев одного из груагов, и угодил в стену башни.
Взрывы не были оглушительно громкими, но клубы яркого огня, так напомнившие Даше объемную вспышку когда-то виденного по телевизору напалма, скользнули до небес. Закрывая лицо, девушка отшатнулась от окна. Откатился в глубь башни Костяк. Эле, рявкнув: «Не смотреть на колдовство!» — отшвырнула в сторону полукровку.
Жалобно зазвенели, лопаясь, цветные витражи окон. Багровые клубы огня за окнами со вздохом опали. Внизу громко трещало пламя. Даша поползла на четвереньках к окну. Эле попыталась ухватить девчонку за ногу, но не успела.
Внизу было темно. От поднявшегося до небес пламени почти не осталось следа. Тускло горели проломленные доски пристани, тлела одежда на разбросанных телах, горели клочки ткани, разлетевшиеся вдоль кромки берега. Качался, дымя и шипя, мусор на темной воде. Тлела одежда на медленно уходящем в реку груаге, и в этом слабом свете Даша разглядела, как страшно изуродован высокий дарк. Череп, полностью скальпированный, лишенный и кожи и ушей, сочился черной кровью. Груаг молча осел в воду и исчез. Теперь, кроме шипения огня и тихого плеска волн, ничто не нарушало ночную тишину.
— Я думал, башня развалится, — потрясенно прохрипел Мин.
— Заткнись, — пробормотала Эле. — Чтобы они посдыхали, эти колдуны.
Вид у бывшей Перчатки был не менее потрясенный, чем у полукровки.
— Что там, Даша? — прошептал Костяк.
Девушка почувствовала, что он подползает сзади, и прошептала, морщась от лезущего в башню дыма:
— Ничего там нет. Кажется, все умерли.
Теперь лохматый и Даша уже вместе смотрели на развернувшийся бортом к берегу пиратский корабль. До пристани он так и не дошел, и теперь его медленно тянуло течение. С трудом можно было разглядеть лиловую дымку, мерцающую среди снастей. Торчали погруженные в воду весла. Какой-то человек свисал над бортом, безвольно обнимая весло. Даше показалось, что человек слабо шевельнулся, но больше этого не повторилось.