— А теперь давайте отобедаем по-семейному, чем Бог послал.
И все с облегчением сели за стол. Растроганный начальник,
увидев скромные Лизины плюшки и жиденький чаек, послал шофера в универсам за
шампанским и — да чего там! — устрицами, а сам, голодным взглядом шаря по
столу, затрамбовывал в полость рта одну плюшку за другой.
— Ву-ву ву-ву, ммых, ввааахх, — произнес он набитым ртом.
— Кушайте на здоровье, попробуйте вот эту поджаристую с
яблочным вареньем, — отвечала ему Лиза, по-матерински радуясь его здоровому
аппетиту.
После опорожнения бутылки шампанского из стареньких чашек и
заглатывания трех дюжин охлажденных, но еще свежих устриц дружный рабочий
коллектив прощался с начальником. Его язык несколько заплетался от выпитого и
съеденного, но почтовые работницы все же разобрали, что теперь он целью своей
карьеры первым пунктом обозначит повышение заработной платы такого дружного,
гостеприимного и «энтузазического» трудового коллектива. На что коллектив
ответил новыми заверениями, восторгами и бурными аплодисментами.
— И как только этими сопельками в раковинах накушаться
можно? — страдала от недоедения Лена.
— Да ты что! Это же такой деликатес! Я всю жизнь мечтала
попробовать! — пыталась заглушить восторгами требовательное урчание в животе
Мариванна.
— Нате вот, я тут по штучке для вас заныкала, — протянула
Лиза подругам плюшки.
После отъезда начальника после окончания обеденного перерыва
к окошку прошаркала вдова известного в прошлом революционера Изольда Аароновна.
Она положила перед самым Лизиным лицом пухлый авиаконверт с письмом в Израиль и
строго постучала по нему длинным просмоленным ногтем:
— Заказным, Лизочка! И чтобы обязательно дошло!
— Непременно, Изольда Аароновна. Самым-самым заказным! Как
ваше здоровье?
— Ой, чтоб тебе до этого не дожить, Лизочка! Печенка болит,
поджелудочная колет, сердце стукает, ноги не ходят, голова болит... Курить
можно только полпачки «Беломору», пить — только рюмочку коньяку. Баклажанчиков
с чесночком нельзя, рыбку с перчиком тоже. Курочку — нет, ты понимаешь, даже
курочку! — только вареную и только без соли. И это, по-твоему, шызань?
— А вот я вам завтра молочка принесу, так вы его свеженьким
парным попейте — так и полегчает.
— Ой, спасибо тебе, золотце! И есть же такие добрые люди...
А мой Додик хоть бы сотню долларов прислал, чтоб ён был там здоров, поганый...
— Пришлет еще, может, с работой еще не устроилось.
— Как же, не устроилося! Да ён уже аптеку там заимел, лавку
мясную кошерную и дом купил двухэтажный. Мне ён фотку прислал, — она достала из
кармана паспорт, из него — партбилет, из него — пенсионное удостоверение, а
потом уже из него — фотографию. — Вишь: сидит в «Мерседесе» в белом костюме,
зубами новыми сверкает, а сзади — его лавка. Это ж целый сороковой гастроном!
На обороте, смотри, написал: «Хорошо живем!» А мне денег на дорогу не вышлет,
зараза!