— Слушай, Моня, а может, тебя с моей Леной познакомить?
Девушка она душевная, тонкая, переживает за всех. А плюшки я вам каждый день
печь и на дом приносить буду. А?
— А ты? А наша любовь?
— Твоя любовь. Я уже занята.
— И что, совсем у нас ничего? — Моня разочарованно поскреб в
лохматом затылке.
— Почему ничего? Я же тебе такую свежую идею предложила.
Леночка — та, кто тебе подходит. А ты — тот, кто ей нужен. Будете вместе
жить-переживать. А я и молочка вам наливать буду. Парного.
Они какое-то время еще пообсуждали этот вариант, и Лиза
позвонила Лене домой. Та смотрела очередной душещипательный сериал и навзрыд
«болела» за главную героиню. Лиза предложила подруге поучаствовать в реальном
сериале, та сначала испугалась, но потом все же согласилась поговорить с Моней
по телефону.
Моня говорил в своей обычной застенчивой манере, густо сыпал
вежливостями и семейными планами на будущее. В общем, разговор их затянулся
надолго.
Когда Моня, рассказывая из своей жизни, дошел до поступления
в институт, Лиза успела уложить детей спать, перегладила все белье, свежее
масло разложила по баночкам, полила цветы. Когда он добрался до второго курса,
она уже покормила домашних животных, перемыла посуду, отнесла соседям масло и
получила от них взамен картошку. Где-то между распределением и описанием первого
года работы молодым специалистом она приготовила суп на завтра и налила в
баночку на работу, налила в ведро воды, сыпанула туда порошку и вымыла кабину
лифта.
Когда Моня приступил к описанию своей попытки заняться
бизнесом, Лиза его прервала и сказала, что эту часть рассказа нужно очень
серьезно обдумать, прежде чем ее публиковать чувствительной Лене. И предложила
перенести дальнейший разговор на завтра. Моня со вздохом согласился, съел еще
один кусок торта, выпил две чашки чая с молоком, порассуждал о своей будущей
семейной жизни с тонкой и сочувствующей девушкой и только после этого ушел
домой.
Перед сном Лиза молилась. Эта вечерняя молитва всегда ей
особенно нравилась. Раньше ее глаза закрывались от усталости. Но как-то она
прочла, что полчаса молитвы заменяют три часа здорового сна, и после этого уже
не жалела на молитву времени. И — чудесно! — усталость отходила, появлялась
бодрость. Без труда, наоборот, с великой радостью она предавалась общению с
невыразимо светлым и добрым, бесконечно любящим ее Богом любви, таким
непостижимо могучим и смиренным. Лиза горячо каялась в своих грехах, и чем
более гадкими и подлыми они ей казались — тем большее упокоение она ощущала.
Когда сначала в душе, а потом во всем ее существе разлился мирный всепрощающий
свет, она совершенно прямо и просто обратилась к Заступнице с просьбой о детях,
о близких, о покойниках — они сейчас были рядом, так близко, что хотелось
плакать от радости...