Там я и познакомился с этой девушкой. Я как увидел ее
впервые, так моя челюсть в одночасье на пупок и грохнулась: весу в этой
красавице было пудов на десять. Когда она шагала нам навстречу с подойниками,
толстенный дубовый настил, который без труда выдерживает вес буренок, стонал и
скрипел под ней, передавая напряжение на конструкции бетонных стоек и далее на
фермы кровли, все это приводя в трепет.
К богатырям, даже если это юные особы прекрасного пола, я
всегда относился с уважением. Она это, наверное, поняла по-своему. Словом,
стала она проявлять ко мне знаки своей чистой девичьей влюбленности. То
плечиком к стене придавит до хруста в костях, то по спине лапочкой приложит,
так что в груди булькать начинало. Ну, это еще ладно. Повадилась она под моими
окнами ходить и дышать.
Сижу я, бывало, после сытного ужина у стола, плодово-ягодным
за рупь тридцать балуюсь и стишки пописываю. Вдруг за окнами бух-бух, тре-еськ,
шарах-бабах. Все трясется, ветки березы ломаются. Затаюсь я, к столу прижмусь,
ни жив ни мертв. Жить-то хочется!.. Стоит девушка под окнами, дышит. Да громко
так дышит, глубоко... А так как мне выходить к ней было страшновато, то она
запускала в форточку булыжники с нарисованным углем сердечком. Один такой
камешек вскользь задел мою голову — и на лбу появилась шишка. Когда мы с
Вадькой в следующий вечер пошли на ферму за молоком, и я показал ей мой раненый
лоб, она только засмеялась, так что буренки нервно затопали копытами и забились
по углам.
Тогда я попросил хозяйку о защите моей жизни и здоровья. Та
пришла с разговора на ферме с синяком под глазом и весь вечер проплакала.
Пробовал я объяснить этой Джульетте, что у меня, мол, в городе есть невеста, но
она мне сначала синяк под глаз поставила, а потом... это было ужасно! Она меня
обняла. Мне показалось, что я попал в эпицентр урагана. Как я тогда живым
остался — до сих пор для меня загадка.
Закончился этот роман тем, что нас с Вадькой ввиду угрозы
нашим юным жизням отправили в другой колхоз. Ребята рассказывали потом, что
девушка загрустила, на почве депрессии разгромила все деревянные конструкции
фермы. Но потом приехал к ним в колхоз по распределению зоотехник. И ее
жаждущее любви девичье сердечко переключилось на этого юношу. То ли сказался
его опыт лечения крупной рогатой клиентуры, то ли большое пылкое сердце спасло
его — но у них с девушкой все наладилось, и тогда колхозное и приезжее
население вздохнуло спокойно.
Во время рассказа Ниночка ни разу не улыбнулась. Она
опустила глаза и теребила край скатерти. После паузы она спросила: