Хозяин встретил меня у входа в резиденцию. Казалось, он
нетерпеливо ожидал моего появления. Молча провел к себе, усадил за стол.
Показал рукой на экран монитора.
— Видишь грузовик с тентом? Завтра утром садись в кабину и
уезжай. Поедешь без остановки до самого Дворца. Там скажешь, что от меня.
Пир грохотал и смеялся. Народ пил водку и объедался разной
вкуснятиной, которую наготовила Ряша. Дуба сотрясал пространство кислотной
музыкой. Сейчас он пел свой суперхит о гниении, самоубийстве и страстях. Многие
— сидя, или стоя — извивались под громовые ритмы, выпучивая глаза и строя страшные
гримасы. Считалось, чем больше кривляешься, тем ты свободней и сильнее, тем
более способен воспринимать эту кислотную психоделию надрыва и смертельного
восторга. Дуба уже давно не пил водку, ему настоящее наслаждение сообщали
только уксусная эссенция и бешеные ритмы. Однажды он провозгласил, что
самоубийство в последний момент жизни — это слабо, вся жизнь должна стать
медленным изощренным самоуничтожением.
Я видел этих людей, может быть, в последний раз. Мне
хотелось поговорить, излить душу, попросить прощения, но пир не давал такой
возможности. Музыка заглушала все звуки, в паузах между песнями народ пил водку,
объедался из громадных котлов и смеялся шуткам, заранее заученным из
специальных веселильных книг.
Ко мне часто подкатывала Ряша, ставила передо мной еще одну
чашку с едой и громко возмущалась, что же это я за мужик такой, если не съел
еще и десятка порций. Сама при этом непрерывно — ложка за ложкой — наполняла
свой обширный рот из каждого блюда, находившегося поблизости. Она всегда была
доброй, незлобивой женщиной, готовой всякого накормить до отвала за мизерную
плату. Я сказал, что очень ей благодарен, за что она на радостях впихнула в мой
открывшийся рот большую порцию тушенки. Пока я жевал, она уже кричала своей
помощнице, что крысы вовсе не противны, просто их надо уметь готовить...
Флокс сидел напротив и по привычке разглядывал себя в
отражениях всех гладких предметов. Множество женских глаз восторженно впивалось
в его прилизанную и напомаженную, разукрашенную цветными карандашами физиономию.
Он заметил, что заказчик пира, то есть я, смотрит на него, и стал
поворачиваться, красуясь в разных ракурсах, кокетливо улыбаться, поводил
плечами и вращал глазами. Я с трудом через стол дотянулся до него и погладил
его по мускулистому накачанному плечу, присоединяясь к восторгам множества
почитателей его красоты. Флокс снисходительно улыбнулся, благосклонно приняв
мой жест.
Мимо пробежала озабоченная Амазиха в сопровождении послушной
свиты. Мне она приказала немедленно встать и присоединиться к танцующим, потом
крикнула Дубе, чтобы он сыграл ее любимую песню «Вставай, проклятьем
заклеймись», а не «какую-то ерунду». Ряше приказала переставить котлы с едой и
украсить их по-другому. Флоксу дала указание прийти к ней в гости и развлечь ее
вечером. Словом, работы ей сегодня предстояло много.