Константин отвел его в сторону, обнял и на ухо сказал:
— Ты вот что... От наших прибылей подбрасывай им маленько.
Ну, там по тысячонке-другой в месяц, и Витьке помоги с бизнесом развязаться,
ладно?
— О’кэй, босс!
— Я те дам «о’кэй», янка мириканская, я те дам
«босс»! — и снова столкнул его в воду. Мишка вынырнул и закричал:
— Я люблю тебя, Костик! Я люблю вас, люди!
Несмотря на глубокую ночь, Константин не спал. Вероятно,
смена часовых поясов не прошла для него бесследно. Снова мысли о брате полезли
в голову.
...Их отец погиб под Берлином. Мать после получения
похоронки часто болела и быстро постарела. Ухаживала за ней и присматривала за
братьями тетя Люба. Хотя как тут усмотришь, когда у нее самой трое по лавкам да
муж — инвалид и пьяница горький.
Когда мать схоронили, приехала на похороны московская тетка.
Она красила тонкие губы, пудрилась и требовала себя называть не иначе как
Виктория Павловна. Поначалу она все путала братьев, поражаясь их сходству. Но
потом научилась различать по темпераменту: Антон был шустрым, а Костик
задумчивым.
После долгих бесед на поминках под слезы, чай и самогон
тетушки договорились, что у Любы останется Антон, а Костика возьмет к себе жить
бездетная Виктория Павловна.
Во время прощания на станции Костик неловко обнял брата, а
тот пихнул его в живот, больно так пихнул. Костик прилип к автобусному стеклу и
сквозь слезы глядел на брата. Антон нагло улыбался, а еще, гад, показал ему
кулак.
После вольной деревенской жизни Костик мучительно привыкал к
Москве. С одной стороны, конечно, здесь интересно, многолюдно и много
развлечений. С другой же, Виктория Павловна на каждом шагу делала ему строгие
замечания: не так говоришь, не так сидишь. Где твои «пожалуйста», «спасибо»? А самое
противное — это по десять раз в день мыть руки с мылом и причесывать непокорные
вихры.
Когда тетка оставляла его в комнате одного, он садился к
окну, задумчиво смотрел на проезжающие по проспекту машины и на широком «цементном»
подоконнике писал брату письма. Ни одного ответа от брата он не получил.
Ответила разок тетка Люба. Жаловалась, что Антошка совсем от рук отбился и стал
«фулюганом».
Но мало-помалу Костя втянулся в новую жизнь. У него
появились друзья и подруги. Поначалу он стеснялся своих деревенских привычек, а
их раскованность давила на него. Но потом притерся к ним и даже обнаружил, что
во многом их превосходит. Упорством, например, памятью и серьезным отношением к
учебе.
Его сосед по парте Миша Каменев поначалу слегка посмеивался
над ним, снисходительно опекал, а потом, сопя и краснея, списывал аккуратно
выполненные домашние задания из Костиных тетрадок. Почему-то учителя его сразу
полюбили. И даже Виктория Павловна стала меньше к нему придираться. А когда
приходила с родительских собраний, то сажала его напротив и говорила, что если
он «еще чуть-чуть поднажмет и будет проявлять больше активности на уроках, то
сможет поступить в университет».