Скоро все «ребятки» разлеглись на упругих аэрбэгах с
бутылками в руках и, прихлебывая из горла, погрузились в «диалектический
ностальгизм».
— Человек, сбежавший на свободу из страны с тоталитарным
режимом, переходит на более высокий энергетический уровень. Это нормально, что
на этом уровне мы еще на стадии освоения, то есть на низшем подуровне. Зато
фактически имеем равные возможности с любым аборигеном. Я даже считаю, что потенциально
мы выше любого янки, потому что они уже выдохлись, а мы полны идей и огромной
нерастраченной энергии реализации.
— Ах, люди, воздвигнемте высоты крылатые над топями
обыденщины. Пронзимся зовом надмирности и улетим в «изюмрудные» дали.
— Мы уже улетаем. Нам только адекватно ассимилировать
векторы. Дайте мне перевернутый мир, и я дам ему точку опоры.
— Сила отторжения прямо пропорциональна нажиму. Надо дать им
позвать нас на пустующие престолы. И мы взойдем и позволим себя ублажать.
— Наш русский гений снова перевернет их затхлый плешивый
идиотизм.
Сидеть за столом продолжали двое, негромко переговариваясь:
— Миша, что они с собой сделали? Это же «Кащенка» на выезде,
в Белых Столбах.
— Что поделаешь, Костик, не каждому здесь удается встать на
ноги.
— Ну и пусть катятся обратно в пенаты!
— А там они кому нужны?
— Там хоть свои кругом. В конце концов есть кому, так
сказать, излиться.
— Видишь ли, они туда письма шлют триумфальные: все у нас
о’кэй и тэ дэ. Стыдно, видишь ли, признаться в своем фиаско.
— Уроды... На что они тебе?
— Жалко, — пожал плечами Михаил. — Да и традиция у нас
такая: собираться раз в год. Эти посиделки я под твой приезд подгадал.
— Удружил.
Константин едва сдержал раздражение, встал, опрокинув
плетеный стул, и побрел к бассейну. Подсвеченная из глубины голубая вода
напоминала ту самую «студенистую душу вчерашнего муравья», которую препарировал
Светкин скальпель. Он поднял глаза и увидел звездное небо. Разглядывание звезд
обычно его успокаивало. Только не сейчас. Вот оно что! Здесь даже небо чужое.
Он резко обернулся в сторону развалившихся на матрасах
пьяных экс-москвичей. Ленька поливал всех водкой и зычно гоготал.
«Дождик-дождик, поливай!» — раскачивалась Светка, подставляя под струи
«Столичной» прозрачные ладони. Бородатый хулиган вылил водку из литровой
бутылки и глянул на Константина.
— Старички, а давайте Костьку замочим!
— Замочим! Замочим! — завизжали остальные.
Подбежали к нему, приподняли на руках и швырнули в бассейн.
Следом прыгнули сами. Сначала он отплевывался, ругался, но вдруг увидел вокруг
родные мокрые смеющиеся лица и... плескался с ними, кричал что-то веселое,
шутил, обнимал то одного, то другого, целовал в мокрые щеки, губы, снова кричал
что-то. Вылезли из бассейна мокрые, веселые и даже трезвые. Михаил,
оказывается, тоже барахтался с ними в своем белом костюме за тысячу долларов.