— Нюра, — протянула она Косте мягкую ладошку.
«Ах, Нюра из конторы! — усмехнулся про себя Костя. — Местная
интеллигенция, значит».
— Константин, — осторожно пожал он ладошку.
— Вы из Москвы? — округлила она глаза. — Прямо из самой
столицы?
— Да, Нюра, из самой, — опустил он глаза, чтобы не выдать
своего растущего охотничьего восторга.
Тетка бесшумно и бездыханно носилась из кухни в горницу,
уставляя стол закусками, тарелками и стаканами. Вот уже бутылки водки встали
рядком. Антон выхватил одну из них, одним движением ножа срезал металлическую
пробку и налил водку в стаканы. Хрипло произнес:
— Давайте. За знакомство, — потом гаркнул в сторону кухни. —
Да сядь же ты, теть Люб!
Тетка испуганно присела за стол, подняла стакан и чокнулась
со всеми. Костя, как женщины, только глоток отпил и поставил свой стакан на
стол. Сразу стал закусывать. Тетка и Нюра уважительно переглянулись. Антон глаз
не поднимал.
— Костя, а как вы там не теряетесь? Там же столько всяких
улиц, домов? — Нюра даже придвинулась к Косте, снова обдав его ветерком
весенней свежести.
— А мы по метро ориентируемся. Там в метро схемы такие есть
со станциями, — пояснил Костя, подбирая слова. — А потом ездишь везде,
запоминаешь. Вот Красная площадь, вот улица Горького, вот Университетский
проспект.
— А вы и университет видели?
— А я в нем уже учусь, — победоносно произнес он с металлом
в голосе. — В этом году поступил.
— Ай, какой ты у нас умница! — прошептала изумленная тетка.
— Виктория, что ли, пристроила?
— Нет, отчего же! Я школу с золотой медалью закончил. Потому
и поступил без особого труда. Вне конкурса! — говорил он это, словно гвозди
вбивал. В брата, конечно, не в этих же куриц деревенских!
— Костенька, а мне можно туда поступить? — жалобно спросила
Нюра. — У меня только две троечки в аттестате.
— Ну, если есть кому слово замолвить...
— А вы не сможете?
— Я это вам скажу, Нюра, через год, — твердо произнес он,
кидая в могилу брата последние лопаты земли.
Антон налил себе стакан до краев, выпил врастяжку. На его
застывшем лице появилась знакомая холодная усмешка. Медленно закурил. Костя
внутренне сжался. Рано он похоронил брата... Ох, рано.
— Значит так, Нюра, — громко произнес Антон в наступившей
тишине. — Ни через год, ни через десять ты этого слизняка масквачского в нашей
деревне не увидишь. Потому что он сейчас быстро соберет вещи и пешочком
потюхает на станцию. И никто провожать его, гаденыша, не поднимется. А кто
поднимется, тот пожалеет. Вопрос ясен?
В абсолютной тишине Костя встал, подхватил свои вещи и вышел
в темную ночь. Следом вышел Антон. Пока Костя надевал грязные туфли, он с полки
достал фонарь, зажег и сунул брату. Костя взял в холодные руки холодный фонарь.
Потом ощутил безболезненный толчок в лицо, почувствовал, как из носа на рубашку
закапала кровь.