Путь к отцу (Петров) - страница 84

Моим друзьям, погибшим от вина, посвящается

Солнечным воскресным утром отец Савва бодрым шагом шествовал во храм. Черная ряса, заботливо отутюженная матушкой Серафимой, трепетно развеваясь, ниспадала на вычищенные ботинки. Яркий солнечный свет и небесная синева отражались множеством окон жилых домов. Знакомая улица в этот ранний час еще пустынна и гулка. Только заспанные дворники ширкали метлами да собачники спускали с ошейников своих рвущихся на волю питомцев.

Вот и угол сине-белой двенадцатиэтажки, сейчас за ним покажется его «махонькая церковка». Этот момент утреннего пути казался ему особенно торжественным. Ну, вот она! Как всегда, это зрелище нахлынуло внезапно — из-за обреза затененной стены явился золотой купол белоснежного храма.

Вот он шагает вдоль старинной каменной церковной ограды. Кирпич безжалостно иссечен временем — сколько всего впитали эти бурые камни! А вот и крыльцо с пятью нозд­реватыми ступенями. Тяжелая дубовая дверь открывается плавно и бесшумно. Уютный полумрак храма рассекают золотистые лучи, льющиеся из высоких щелевидных окон подкупольного барабана. Один из лучей осветил лик Спаса Вседержителя. Низкий поклон Тебе и Твоему дому, Спаситель.

Отец Савва прошел в алтарь, зажег свечи, затеплил лампады и погрузился в молитвы покаянного канона.

Под размеренное чтение дьяконом часов он подошел к аналою, покрытому алой парчой, положил на него распятие и Евангелие, взглянул на очередь исповедников. Знакомые дорогие лица. Он приступил к молитве, и исповедники подошли ближе.

Первой исповедовалась, как всегда, Ирина. Даже в такие ответственные минуты на ее круглом лице теплилась улыбка. Ну, ничто не может испортить этой женщине настроения! Глаза строгие, голос подрагивает от волнения, а улыбка так и готова озарить лицо. Будто зло ее не касается — стороной, верно, обходит.

Следующей подошла Елена. Ох, сколько ей досталось от отца Саввы! Так и лезет из нее гордынька, так и рвутся оправдания. Сколько уж с ней наедине говорил, сколько наставлял и просил, наказывал и покрикивал даже — так и живет она в ней, подлая, так и рвется наружу. Вот и дочка ее, Оленька, такая же. Прямо-таки приказывает маме стоять рядом и не отходить, ножкой притопывает. Да не бойся, рыбонька, не обижу я тебя. Только бы каялась  ты так же горячо, как приказывать умеешь. Ох, горюшко-горе, как же вы с матушкой похожи. Опять плакать в молитве за вас, бедненьких. Ну, ничего, будете ходить в храм, и Господь поможет одолеть вам недуг, поможет.

Тут очередь расступилась и опасливо пропустила вперед незнакомца. Уж больно страшон, из супостатов, что ли? Короткая стрижка, бычья шея, широченный твидовый пиджак. А в глазах — о Боже, спаси и сохрани! — могильный хлад... Э, нет, дорогой, придешь отдельно. Мы с тобой не торопясь. Обязательно приму, только отдельно. А вот о деньгах ты уж лучше и не заговаривай, не возьму.