Вот тогда приступила к нему теща: пусть-де Васенька поживет у них, и
они по внуку скучают, и Дуне станет полегче, и малышу будет покойно. Что на это
возразить?
От нежного ли сердца, от пережитых ли волнений отец Михаил так сильно
полюбил сына, что жена с тещей посмеивались, а он бы и не отходил от маленькой
колыбели. Мальчик был слаб. Плохо спал по ночам, просыпался очень рано, до
заутрени. Отец целовал его в твердый лобик, а когда возвращался, отслужив обедню,
те же ясные карие глазки внимательно смотрели на него.
— Голубь ты мой бессонный, что ты не спишь? — гладил .он маленькие
ручки.
Сердце болело от одной мысли о расставании, но он видел; как устает
Дуняша, и уступил. Сам отвез сынка в дом тестя.
Правду сказать, трудными оказались первые годы их семейной жизни.
Только-только рукоположили его в сан священника, только-только дали приход, и
не из бедных — Троицкий храм в Ямщицкой слободе, где и стоял его купленный за
сто тринадцать рублей домик, на крыше которого плотники по его указанию
соорудили башенку с куполом, осененным крестом. Из башенки совсем близкими
казались дома городской окраины, окруженные садами и огородами, рядом — дома
диакона, причетников, за большим и глубоким оврагом — поля. От красоты Божиего
мира сердце замирало... Только бы и начинать жить по известному порядку, ан
нет!
Прихожане Троицкого храма хотели поставить своего священника и были
обижены назначением отца Михаила. Прежний владыка Мефодий был на их стороне, но
митрополит Платон решительно менял старые порядки и отдавал предпочтение при
постановке настоятеля образованным. Отец Михаил не только закончил семинарию из
первых, но и послужил в ней же учителем латинского языка — вот и был назначен.
Богатые ямщики и купцы не смирились. Решили не мытьем, так катаньем
избавиться от неугодного попа. Они перестали платить за требы. И после молебна,
крещения или отпевания напрасно отец Михаил топтался в сенях, ожидая
двугривенного или полтинника. Не давали. В церковной кружке монетки едва дно
покрывали. Ладно хоть свечи покупали упорные противники молодого священника,
продолжали женить и выдавать замуж своих детей да заказывать сорокоусты родне.
Получилось, что ожидали достатка, а впали в полную бедность.
Поначалу молодой иерей пустился в траты: заказал икону Святой Троицы,
уплатив пятнадцать рублей за работу да за доску восемьдесят копеек, приобрел
новые Типикон и Псалтирь, а заодно и портреты особ царствующего дома от
императрицы Екатерины Алексеевны до малолетних великих князей Александра и
Константина, уплатив целых шесть рублей.