султана трудились, не зная передышки. До Саладина в его каирском дворце вскоре дошли вести о том, что граф Фландрский, нарушив перемирие, совершил с армией франков набег на плодородные равнины в северной части Сирии. Ему не пришлось собирать войска: он занимался этим давно, еще с тех пор, как в Акру прибыли первые византийские суда. И в середине 1177 года, как гром с ясного неба, на Иерусалим обрушилась новость: Саладин вошел в Палестину и продвигается вдоль берега Средиземного моря, захватывая, разрушая и сжигая по пути к Иерусалиму богатые прибрежные города.
К счастью, Бодуэну стало лучше. Даже проказа, похоже, на время утихла. Но положение оставалось тяжелым. Весть о нашествии дошла одновременно до дворца и до магистра тамплиеров, Одона де Сент-Амана, который с тех пор, как возглавил Орден, считал, что подчиняется одному лишь Папе Римскому, а короля как будто не замечал. Он собрал горстку оставшихся у него рыцарей и поскакал в сторону Газы. Эта крепость традиционно состояла в ведении тамплиеров, которые и содержали ее гарнизон. Магистр не без оснований предполагал, что Газа станет первой мишенью Саладина, и намеревался ее защищать, и все же, перед тем как отбыть, он мог бы, по крайней мере, предупредить об этом Бодуэна.
Другая проблема — состояние здоровья коннетабля. Возглавлявший войска доблестный старик Онфруа де Торон совершил весьма неосторожный поступок: годом раньше он вступил в повторный брак, женившись на Филиппе, самой младшей из сестер Боэмунда Антиохийского, которая в то время едва оправилась от любовного приключения с любвеобильным Андроником Комнином и чахла от тоски. Некоторые излишества, последствия вступления в брак со слишком молодой особой, в соединении с печалью, вызванной тем, что любимая у него на глазах сохнет по другому, потихоньку сводили военачальника в могилу. Но Бодуэн с четырнадцати лет умел вести войска в сражения, и он без колебаний собрал всех рыцарей — от двух до трех сотен! — и отправился к Гробу Господню за Истинным Крестом, который предстояло нести вифлеемскому епископу Обберу. Он воззвал к Господу, прося у него помощи и защиты, велел разложить огонь на башне Давида, под громкие причитания женщин вскочил в седло и направился со своим небольшим отрядом к берегу, поскольку, если верить дошедшим известиям, Саладин надвигался оттуда.
Король, подгоняемый настойчивым желанием его опередить, проскакал без передышки до ворот Аскалона, которые распахнули перед ним с облегчением. Бодуэн знал, что Аскалон расположен на перекрестке дорог; Господь позволил ему добраться туда раньше Саладина. Город был уже готов к обороне, и король решил, что у него есть немного времени — столько, сколько потребуется султану на осаду Газы. Оставшись в руках тамплиеров, в чьей доблести еще никто ни разу не усомнился, город сможет обороняться и продержится до прихода подкрепления, на которое так рассчитывали. Еще до того, как покинуть Иерусалим, король созвал ополчение: все мужчины, умеющие обращаться с оружием, должны были присоединиться к его войску. Он не сомневался в том, что его поддержат, и в самом деле — городское ополчение, рыцари, добровольцы и даже простые мирные горожане со всех концов королевства тронулись в путь...