Перевалили через речушку. По обе стороны тянулись поля с невысокими лесополосами. Тикали километры на счетчике. Чирикали птички – хотя на самом деле этот звук был только в моем воображении: шум байков пугал всю живность в округе.
Осталось позади Луговое. Примерно треть пути за спиной. Я немного успокоился. Ровно настолько, чтобы сообщить о подозрениях:
– Казак, прием. Тебе не кажется, что здесь слишком тихо?
– Нормально здесь. И вообще – чем малолюднее дорога, тем меньше на ней любителей наживы пасется. Учись, паренек, пока я жив. На крупную трассу лезет крупная рыба, а двинешь по проселку – останешься цел.
Я решил не пререкаться. Лет десять назад так и было. Только сейчас куда лучше быстро пройти по хорошим трассам, чем бултыхаться по кочкам.
Рытвины никуда не думали пропадать. Райды уже плюнули и перестали объезжать ямки, лишь выбирали не очень глубокие. Любой горнолыжник, увидев наш слаломный путь, удавился бы от зависти. Старенький «КамАЗ» урчал, взревывал, пылил. Едущий сразу за ним Букашка то и дело звучно чихал. От его чихов фонило в наушниках и вместо «будь здоров!» его посылали в Монголию или того подальше.
Я ехал за Букашкой на приличном расстоянии, да и шлем у меня был получше. На экипировке я не экономил, почти все деньги с последних двух конвоев в нее вложил.
Время от времени я даже отвлекался и думал о Лере. Удивительная девушка все-таки. Интересно, что бы она сказала об этой трассе?
Дэйзи на экране нахмурилась и посоветовала следить за дорогой.
Миновали Ольховку. Леса подступили ближе. Солнце перевалило высшую точку. Я с неудовольствием покосился на светило. По темноте ехать совершенно не хотелось, конвой еле тащился, в звуке моторов чудились жалобные нотки.
За поворотом показалась небольшая деревня, даже не деревня – хутор из нескольких прилепившихся друг к другу домов. Зашипело в наушниках:
– Возле второго дома остановка.
– Шеф, гнать надо, время уже два!
– Я сказал, возле второго дома.
Темнит Казак, сильно темнит.
На хуторе простояли не так уж и долго. Казак выпрыгнул из кабины грузовика, неспешно размялся, закурил сигарету и только после этого подошел к железным воротам. Несколько раз громыхнул по ним кулаком:
– Эй, хозяева, отворяй! Отворяй, кому говорю!
Со двора не доносилось ни звука, даже собаки не лаяли. В кустах зашумело, оттуда вылез здоровый русый детина с древней берданкой наперевес.
– Не шуми. Батя заждался уже.
– А, это ты? Чего не отворяете?
– Шуметь не надо. Идем.
Детина отпер ворота снаружи. Те раскрылись со скрипом, достойным подъемного моста века эдак семнадцатого.