23 марта 1938 года С. М. Егер был арестован, а за день до этого на комсомольском собрании было объявлено о «враге народа», «притаившемся в наших рядах и ставшем секретарем комсомольской организации».
По воспоминаниям отца в то время были арестованы:
В ЦАГИ-
— начальник ЦАГИ — Н. М. Харламов;
— начальник экспериментально-аэродинамического отдела — А. Э. Стерлин;
— заместитель начальника ЦАГИ по науке, член-корреспондент АН — А. И. Некрасов;
— начальник гидроканала (лаб. № 12) — Н А. Соколов и многие другие (среди них А. М. Черемухин, В.Л Александров, Г. А. Озеров);
На заводе № 156 (ЗОК — завод опытных конструкций):
— ответственный руководитель — Андрей Николаевич Туполев, бывший одновременно и главным инженером ГУАП — Главного управления авиационной промышленности (начальник ГУ АП — М. М. Каганович);
— директор завода — Д. Н. Осипов;
— главный инженер — Новосельский;
— заместитель главного конструктора и начальник бригады № 1 — В. М. Петляков;
— начальники бригад конструкторского отдела — В. М. Мясищев, Н. С. Некрасов, Е. И. Погосский, М. Н. Петров, Т. П. Сапрыкин;
— начальник КБ — Берг;
Я не могу перечислить всех, хотя со многими позже мне пришлось встретиться.
Из других самолетостроительных организаций были арестованы:
— К. А. Калинин — главный конструктор Харьковского авиационного завода, автор самолетов К-1, К-5, К-9,
— И. Г. Неман — главный конструктор Харьковского авиационного института, автор самолета ХАИ-1 и штурмовика;
— А. И. Путилов — главный конструктор НИИ ГВФ и автор самолетов «Сталь-2», «Сталь-3»;
— Р. Л. Бартини — главный конструктор НИИ ГВФ и автор самолетов «Сталь-7» и Ер-2;
— В. А. Чижевский — главный конструктор смоленского авиазавода и автор самолетов БОК-2, БОК-5, БОК-9;
— Д. С. Марков — главный конструктор завода № 1 им. Авиахима.
С завода № 39 были арестованы:
— С. Марголин — директор завода;
— А. О. Калнин — парторг ЦК в ЦКБ-39;
— автор этих строк, бывший тогда начальником группы общих видов в бригаде С. В. Ильюшина и секретарем ВЛКСМ ЦКБ-39.
Все эти люди (перечисленные выше и те, фамилии которых я не помню) в 1954–1955 годах реабилитированы, дела их пересмотрены и из-за отсутствия состава преступления прекращены, приговоры отменены. К сожалению, значительная часть из них до этих дней не дожила.
Прошло не более недели после ареста отца, как мать, вернувшись с работы, обнаружила, что все наши вещи выставлены на тротуар перед подъездом. Семью репрессированного, как это было принято в то время, лишили жилья и, что не менее страшно, прописки. Мать раздала вещи соседям, а со мной, полуторагодовалым, на руках бросилась к своим родителям, жившим в деревянном домике на Бородинской улице около Киевского вокзала. Узнав, что зять оказался «врагом народа», мать ей сказала: «Так тебе и надо» — и предупредила, что наше пребывание здесь — временное.