– Вы так хорошо помните Модеста! – вырвалось у Маруси.
– Ну да, – поджала губы Алевтина Климовна и принялась ловко нанизывать бисер на иголку. – Такое не забывается между прочим…
– Вы очень любили его?
– Да, у меня все было серьезно! – с мстительной гордостью произнесла соседка. Слово «любовь», насколько Маруся помнила, тоже никогда не использовалось Алевтиной Климовной – оно казалось той легкомысленным и пустым. Были либо «серьезные отношения», либо «несерьезные отношения»…
– А он к вам серьезно относился?
– Да кто ж его знает! – раздраженно воскликнула Алевтина, и серебряная цепочка вдоль ее щек опять затрепетала. – Говорил – да, а я так думаю, что нет! Стал бы он меня накануне свадьбы бросать, если б я для него хоть что-то значила!
– Зачем же он тогда предложение делал? – с осуждающей Модеста Фокина интонацией произнесла Маруся.
– Посмеяться надо мной хотел – вот почему! – с ненавистью закричала Алевтина. – Ты, Маруська, не вздумай мужикам верить, они тебе живо голову заморочат… Модест мне что сказал? «Еду в командировку, буду в пятницу. В субботу распишут. Жди». И я ведь ждала, как дурочка! Ждала пятницу, ждала субботу… Сидела в платье белом, в фате, с букетиком, все на часы смотрела. Даже в воскресенье утром еще ждала! А потом поняла – посмеялся он надо мной…
– А может быть, с ним что-то случилось? – задала привычный вопрос Маруся. Каждый разговор о Модесте напоминал ритуал, и если слушатель забывал вовремя задать нужный вопрос, Алевтина Климовна обижалась.
– Ну да! – саркастически усмехнулась она. – Я сначала тоже так подумала. Позвонила в понедельник вечером в Аткарск (он в Аткарск ездил, в командировку), а начальник его говорит: «Модест Палыч занят, к телефону подойти не сможет…» Издевательским таким голосом… Они все там надо мной смеялись, наверное!
– А что было потом? Неужели Модест Павлович так и не объяснился?
– А чего тут объяснять? Злодей, он и есть злодей! Я, как это поняла, уехала к сестре в Казань. Он уехал, и я тоже уехала! – злорадно произнесла Алевтина Климовна.
– А потом? – спросила Маруся, хотя прекрасно знала, что было потом.
– Ну, потом, когда я вернулась, осенью – с сестрой, то тут же поменяла квартиру: из Сокольников сюда переехала… Да, забыла сказать: попросила сестру все-таки сказать Модесту, что я умерла для него.
– Он не искал вас потом?
– Да нет, конечно! – Алевтина Климовна возмущенно щелкнула ножницами. – И больше замуж я не стремилась. Ой, второй час уже… Ну все, спать пора!
Маруся вернулась к себе в комнату. Снова набрала номер Арсения.
– Алло! Марусечка, миленькая, я еще немного задержусь! – Голос у Арсения был веселый, даже радостный, фоном слышалась музыка, звенела посуда, шумели голоса…