Что же дальше?.. Можно было, конечно, попытаться войти в подъезд, позвонить в квартиру с его номером – ну и что потом? Нет, нет, надо все сделать тоньше, деликатней – форсировать события не стоит. Рано или поздно она подберется к Урманову, и тогда – берегись!
Мимо прошли женщины с колясками, степенно беседуя.
«Интересно, он женат? – вдруг подумала Маруся о своем враге. – У него есть дети? И если есть, так же жесток он с ними? Хотя ни за что не поверю, что у него есть семья. У таких людей ее не бывает – они живут одни. Всегда – одни!»
Она попыталась представить теперешнюю жизнь Урманова, где и кем тот работает. Нарисовалось сразу несколько жутких картин – Урманов в резиновом фартуке, с топором, весь в крови среди медленно плывущих мимо него ободранных коровьих туш… Урманов в форменной одежде, высоких сапогах, с «наганом» на поясе тяжелой походкой идет по коридорам тюрьмы, заглядывая в камеры – и не дай бог кому-то из заключенных вести себя в этот момент как-то не так…
А когда Маруся представляла своего врага в виде работника серпентария, с ледяным хладнокровием выдавливавшего в стеклянные пробирки яд из змей, подъездная дверь хлопнула.
И она увидела его – воочию.
Из дома вышел Леонид Урманов, и в том, что это именно он, можно было даже не сомневаться. Неудивительно, что Раиса Катухова узнала его на фотографии двадцатилетней давности: такие лица, точно высеченные из камня, почти не меняются со временем – наверное, Урманова можно будет узнать и еще через двадцать лет, и через сорок. Сквозь паутину морщин и старческих пигментных пятен, со вставными зубами, в очках, с налетом старческого слабоумия на лице – все равно, это был бы он. Эти сжатые челюсти людоеда, этот мрачный огонь в глазах, который могла потушить только смерть…
Маруся была совсем не готова к появлению своего врага.
Она едва не вскрикнула и зажала рот руками. Маруся не привлекла внимание Урманова только потому, что тот уткнулся в экран своего мобильного телефона. Он пытался дозвониться до кого-то…
Маруся чуть опустила голову и, упершись локтями в колени, а ладони прижав к щекам, сделала вид, что чрезвычайно внимательно разглядывает свои туфли. Но искоса она продолжала наблюдать за Урмановым.
Марусе открылось то, что на фотографии угадать было невозможно: этот человек был невысокого роста, среднего телосложения – не худой, но и не толстый.
Темно-пепельные волосы были подстрижены иначе, чем в юности, – теперь они, тщательно приглаженные, лежали аккуратно. И были не такими короткими. Кажется, в прядях уже начинала пробиваться седина…