Крепленый, далеко не дурак, понимал, что к чему, но когда речь заходила о «приближенных» Гришавина, свирепея, цедил: «С-суки!..» — и держался от них подальше. У него свой район, свои «точки», и люди тоже в основном свои.
Ласковина Крепленый возненавидел всем нутром. За пинок в грудь, за разгром, за то, что стянул его пистолет, за то, что вот сейчас сидит он, Крепленый, сидит и, потея, оправдывается перед тем, кто зоны не нюхал, а пролез в авторитеты. И все это из-за паршивого придурка! Была б его воля — поднял бы всю банду: «быков», ментов — всех, не считаясь с расходами, — затравил бы гаденыша и кровь поганую по капельке выцедил! (При мысли о том, что он сделает со Спортсменом, когда тот окажется у него в руках, Крепленый бледнел и глотал слюну). Придурка надо поймать, не считаясь с расходами!
В том-то и дело, что с расходами следовало считаться. Гришавин Крепленому объяснил популярно, в какие суммы обходится крепленовская «халатность-некомпетентность». Фактические убытки, убытки от нарушения «режима». Отчитал даже за прибор ночного видения, взятый у вояк в счет прошлых услуг. Потому что прибор — тьфу! Баловство. А расчет совершен.
«Всякие разборки — потеря денег! — говорил Гришавин. — Всякое насилие сверх необходимого — убыток!»
Крепленому Гришавин напоминал калькулятор: выгодно — сделают из человека жареный фарш, невыгодно — пусть гуляет!
— Если мы его не прищучим, — сказал Крепленый, — потеряем авторитет. Его и Коня. И сначала Коня, не хер ему своих людей распускать! Другим тоже урок будет!
— Коня трогать нельзя! — наставительно произнес Гришавин. — Конь — существо полезное. И под присмотром. Под моим присмотром. А авторитет ты уже потерял… — Гришавин выдержал паузу: ляпнет что-нибудь воровайка в свое оправдание? Не ляпнул. Смолчал.
— Даю тебе три дня, — строго произнес бывший партийный работник. — Через три дня ты этого молодца, Спортсмена, доставишь мне. Живым, понял? Я должен точно знать: Спортсмен этот сам по себе прыгает или на чьей-то веревочке!
— Сам он! Сам! Свободой клянусь! — воскликнул Крепленый.
— Ты, — тем же ровным голосом отвечал Гришавин, — так думаешь. А мне не думать, а знать надо. Я за вас всех отвечаю, понял? Ты, я знаю, ментов подключил своих?
— Угу, — кивнул Крепленый — Пусть пайку отрабатывают!
— Отключи, — распорядился лидер. — Сам должен управиться! Говорил же — авторитет роняем! — И жестко: — Да, роняем! Потому возьмешь его и привезешь ко мне. Я решу, как авторитет этот снова поднять! Три дня, Крепленый!
— Да как я его найду без ментов! — взвился тот. — Четыре миллиона народу!